Форум
Зима пришла!
Последняя новость:
Нет войне. Любовь победит.
Make Love, Not War.

RSS-поток всего форума (?) | Cвод Законов Дельты | На полуофициальный сайт Оксаны Панкеевой | Все новости

Вся тема для печатиКолесо Судьбы. Оборотная сторона Света или Путь Волка
На страницу Пред.  1, 2, 3, 4  След.
 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов Мир Дельта — Форум полуофициального сайта Оксаны Панкеевой -> Проза: Ваша точка зрения
Предыдущая тема :: Следующая тема :: Вся тема для печати  
Автор Сообщение
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 6 Сен 2013 16:00    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

Так и быть, выложу все, но уговор - возможные провисшие логические хвосты прошу указать!) текст, конечно, неоднократно правился, но он еще пишется и потому вполне пестреть ляпами может.

3. Нежданная добыча

Смрад стоял непереносимый. Едкий черный дым, клубившийся над горящей деревней, смешивался с запахом близкого болота. День выдался безветренный, солнце затягивала дымная пелена. Дышать становилось невозможно, и воины заходились кашлем. Но приказ следовало выполнять.
Разэнтьер, прямой, как меч, в начищенной до матового блеска кольчуге сидел в седле позади растянутой полукольцом цепи конников и время от времени пытался сдержать кашель. Лучники замерли впереди рыцарей, держа наготове оружие с наложенными на тетивы стрелами – уже обычными, а не обмотанными горящей паклей. Деревня за частоколом полыхала, обезумевшие люди пытались выбраться. Тех, кто пробовал выбежать через доверчиво распахнутые навстречу светлым рыцарям ворота, уложили стрелами, кого не взяли стелы – добили тяжелыми длинными копьями. У многих на лицах чернели следы болезни, среди убитых лежали дети. Не трогали лишь тех, кто поворачивал в сторону Змеева леса – по приказу командора. Но и эти не выживут в кишащих тварями топях.
Капитан сплюнул на землю, стараясь избыть мерзкую горечь во рту. Хильден побери эту службу и эти приказы! Он сам себе казался хуже ифенху. Там же люди, обычные люди, дети! Ведь есть же лекарства против этой заразы, он знал. В его родном приморском Тифьине чуму нередко привозили купцы на своих кораблях, но зараза если и начинала гулять, то никогда не расползалась дальше порта. Крыс постоянно травили, а суда и команды окуривали каким-то травами. Но Тифьин далеко, а здешние власти не спешат бороться с чумой… Крики и плач все еще слышались среди горящих развалин. Самого бы де Салегри туда отправить!..
На один из трупов с наглым карканьем опустился черный ворон. Посмотрел на людей, словно бы ехидно усмехаясь, сначала одним, потом вторым зеленоватым глазом. Еще раз протяжно каркнул, как засмеялся. Кто-то, не выдержав, вскинул лук и спустил с тетивы стрелу. Та с коротким гудением взрезала воздух. Птица захлебнулась еще одним карком и комком перьев прокатилась по земле.
Разэнтьер нервно огляделся по сторонам. Ему не нравилось навязчивое чувство жесткого сверлящего взгляда, скользящего по воинам, как острие ножа. Потом пришло ощущение чужой воли – раздраженной, готовой ударить.
«Где-то рядом ифенху», - понял капитан. «Им это тоже не нравится».
- Эй, вы там, морды косолапые, держать строй! – гаркнул он во всю мощь солдатской глотки. – Головами вертеть, как птицы сиф, глазами как крабы!
Показалось, или кто-то издевательски рассмеялся в зарослях по левую руку?.. Люди заозирались, тут же вскинули луки, выцеливая невидимого врага. Но по окрестным кустам слышалось только шуршание. То справа, то слева промелькивали еле различимые звериные тени. Пара человек, не выдержав, спустила стрелы с тетив – в пустоту.
Вдруг слева из кустов серо-седым прочерком выметнулся громадный матерый волк. Повис на горле у крайнего быка-рельма, дернул головой в сторону, валя и его, и всадника. В тот же момент справа, на другом краю оцепления на круп взревевшей животине прыгнула злющая черная кошка размером с овчарку. Ровный строй тотчас рассыпался, засвистели стрелы, но в мешанине тел досталось и своим. Второй волк, меньше и темнее первого, яростно врезался в ряды стрелков и заставил их окончательно побросать луки и схватиться за тяжелые длинные ножи. Челюсти молодого ифенху капканом смыкались на кистях рук, рвали незащищенные голени. Рев, рык, визг ругань и крики, лязг стали, хриплое дыхание хищников и жертв – все смешалось в дымную угарную какофонию боли и гнева.
Разэнтьер и не пытался командовать в этой свалке. Тут бы в седле удержаться да отбиться от нахальных челюстей – ифенху носились с такой быстротой, что казалось, их не трое, а три десятка. Напрасно стрелки пытались перестроиться, отступить за облитые железом рыцарские спины. Злобные звери поспевали всюду, а эликсиры против них помогали мало.
Натасканный капитанский конь вовсю кусался и бил копытами, стремясь попасть по окровавленным мордам, самого Воладара воля троицы безжалостно старалась задавить.
Вот кто-то удачно полоснул ножом, и черная кошка с визгом откатилась под копыта чьего-то быка. Миг – и ей размозжили бы голову и насадили на острие рогатины. Но кинуться на всадника успел седой, сам подставляясь под удар копья. На Разэнтьера же с бешеным рыком налетел младший волк.
Удар рычащей злющей твари оказался таков, что оба вылетели из седла и, сцепившись, покатились по земле. Горячая влажная пасть дохнула человеку в лицо металлическим кровяным запахом, ифенху навалился всем весом и волей. Разэнтьер видел молочно-белые клыки в полудюйме от своего лица, видел бешеные желтые глаза, жутко светившие с окровавленной морды, слышал рык и почти задыхался, пытаясь оторвать от себя зверя, избежать страшной хватки.
«Убью, мразь инквизиторская!»
Воладар, хоть и непривычный к мысленной речи, почти слышал этот крик чужой отчаянной ненависти. Где-то там, за пределами смертельных объятий его люди все еще пытались добить двух других, а он изо всех сил старался хотя бы сбросить с себя зверя, чтобы дотянуться до ножа…
А дальше случилось нечто странное.
Ифенху почему-то отчаянно взвизгнул, будто его режут, и шарахнулся прочь с огромными от ужаса глазами, тут же получив ощутимый пинок под ребра. Отлетел, кувыркнулся в воздухе и неудачно грянулся спиной о землю. К изумлению вскочившего Разэнтьера он не стал нападать снова. Наоборот, со страхом попятился назад, припадая на все четыре лапы и не оглядываясь на побоище вокруг. На кошку, несокрушимой скалой воздвигшуюся над пришпиленным к земле матерым волком, на замерших от неожиданности людей, на рыцаря, лихорадочно искавшего ошейник…
Он смотрел только Воладару в глаза.
И капитан мог всеми богами поклясться, что ифенху его узнал. И испугался.
На один короткий миг застыли все, словно на взгорок перед сожженной деревней кто-то небрежно набросил заклятие оцепенения. Израненные, погрызенные, обозленные друг на друга, люди и хищники задохнулись от сгустившейся, тягучей ненависти.
«Их всего трое», - проползла в голове капитана странно вялая мысль. «А нас…»
Что-то должно было лопнуть. И лопнуло.
Мир вокруг жалобно тенькнул, как перетянутая струна. Молодой волк начал меняться, окутавшись зыбучим серым маревом. Один из уцелевших стрелков бросил нож лезвие вошло точно между ребер. Ифенху отшвырнуло силой удара и почти выбросило из звериного обличья. По истоптанной, смешанной с кровью и обломками оружия, земле прокатился и замер Бешеный Волк.
Разэнтьер стоял, как в тумане и наблюдал, словно происходящее его не касалось.
Рванулась прочь кошка, спасая свою шкуру. Рыцарь с залитым кровью правым глазом с размаху опустил на голову матерому волку тяжелый шестопер и довершил дело топором. Несколько человек кинулись с ножами к поверженной грозе Ниерра. Капитан стеклянными глазами смотрел, как подчиненные еще несколькими ударами пускают пленнику кровь и подрезают жилы, как защелкивается на его горле шипастый ошейник с черным лунником. Только когда превращенное в неподвижный кисель тело связанным осталось лежать на земле, Разэнтьер очнулся от хлопка по плечу.
- Поздравляю, капитан, - улыбался перемазанный в грязи и крови воин. – Такая добыча! Надо же, самого командора обскакать!
- Как пить дать, повысят! – поддержали остальные на разные голоса.
- А не пошли бы вы все!..
Разэнтьер досадливо сплюнул и огляделся. Убитыми сегодня остались лежать двадцать человек и три рельма, невредимых не было. Нужно где-то похоронить мертвых, обиходить живых… Чувство победы не пришло вовсе. Вместо него в душе угнездились недоумение и пустота. Бессмысленно это все... Воладар вгляделся в белое с алыми потеками лицо пленника. Нелюдь как нелюдь. Худой, голодный. Обиженный на весь свет даже в беспамятстве. Каждый из уцелевших так и норовит садануть сапогом по ребрам.
И Змей не торопится выручать. Откупился, зная, что после такого побоища, да с таким трофеем орденцы уйдут.
- Я сам отвезу его в лагерь, - распорядился Разэнтьер. – Займитесь мертвыми.
Бешеного Волка споро погрузили на быка поспокойнее, привязав как куль с мукой, прицепили поводья к луке седла капитанского жеребца – и бравый победитель грозы Ниерра поспешил отбыть с места сражения.

***
Очнулся он от пинка по ребрам. Так пинают падаль, чтобы проверить, жива она или нет. Волк скрипнул зубами, но не издал ни звука. Еще не хватало! Да и сил не было застонать. Почти сразу навалились холод и боль во всем теле. Только благодаря им и можно было понять, что оно у него все-таки еще есть. Сердце билось гулко и натужно, судороги скручивали каждый мускул, перебивая грызущую боль от ран. В теле почти не осталось крови, а треклятый ошейник впивался в горло и держал куда надежнее ремней. Они вставляют в эти железки черный лунник, а для ифенху нет хуже камня. Темный дар, что в любом случае заставил бы его выживать, съежился, забился в самую глубину существа, и Ваэрден не мог даже приподнять голову, чтобы острый камешек не так больно врезался в щеку. Хотелось сжаться в комок и забраться куда-нибудь в тепло. Знобило, и все сильнее, до одурения, хотелось пить. Почти перед самым носом полз по своим делам жук. Где-то неподалеку разбрасывал слабые блики костер. Пахло дымом, верховыми быками, людьми, едой. И собственной кровью, пропитавшей одежду.
Окованный металлом сапог прошелся по ребрам еще раз. Больно так, будто его бросили в мельничные жернова.
- Давай, собачка, скажи «гав», - хохотнул небритый плотный рыцарь, от которого ощутимо несло потом и злорадством. – Хватит валяться!
- Отбегалась собачка, пора на цепь сажать, - подошел второй и пнул со своей стороны. Наверное, надеялся выбить из жертвы крик. Не дождется.
- Зачем на цепь, сразу пришибить! – отозвался от костра кто-то третий. Злорадство висело в воздухе столь ощутимо, что било по сознанию ифенху не хуже плетей.
Ваэрден все-таки сумел чуть повернуть голову и прошипел, едва не теряя сознание от боли в горле:
- А не пошли бы вы… все… к хильден под хвост!
Если сейчас ему на голову обрушится котелок кипящей воды – плевать. Эти твари смеют гордо именоваться людьми. Что ж – он волк. И унижаться перед ними не станет.
- Не понял, - ухмыльнулся первый. – Шелудивый пес все-таки что-то гавкнул, или нет?
- Вроде гавкнул, да не больно почтительно. Надо, собачка, не посылать, - последовал еще один пинок, - а вежливо спрашивать, что угодно хозяину.
- Куда он нас послал? – тот, что сидел возле костра, подошел и присел на корточки возле самого лица. От него шибануло брагой и брезгливым омерзением. – Ты куда нас послал, я тебя спрашиваю?
- Он щас сам туда пойдет, - заржал небритый боров. – Только без ушей, они ему все равно не понадобятся.
- И без клыков, - добавил еще кто-то. Со всего лагеря стал постепенно собираться народ, усмотревший развлечение. – Они ему тоже не нужны.
Каждое вбитое в Волка презрительное слово только больше распаляло его злость, как и густой ненавистный человеческий запах. Каждое новое замечание рыцари сопровождали ударом. Предвкушение крика жертвы становилось уже вовсе невыносимым. Может, и впрямь сдаться, чтобы они отстали?..
- Это еще что такое!? А ну пшли вон, бездельники! Вы что устроили – на его место захотели?! Так я вас живо розгами научу уважению к пленным!
Знакомый голос… Голос родом… из детства?..
Он мучительно задрожал, боясь поверить в то, что слышал сейчас, в то, что увидел днем. Нет. Такого просто не может быть, потому, что быть не может! Это бред воспаленного сознания. Лихорадка подсовывает ему этот голос, безумие боя навеяло эти глаза…
«Не верю!»
Но вояки быстренько расступились, давая дорогу усталому злому командиру. Ифенху полуслепо воззрился на… Лохматый, с месячной щетиной на подбородке, невыспавшийся, и за милю разит человеком, но…
- Раззнтьер?..
Капитан вздрогнул. Но изумления своего при подчиненных показывать не стал.
- Перенесите к моему костру. Не мусор, чтоб на земле валяться!
Они заворчали недовольно, но подчинились. Пусть и брезгливо, но подняли ифенху на руки и доволокли до капитанского костра. Сбросить его на одеяло помешал только гневный взгляд Разэнтьера. Капитан шуганул подчиненных, подбросил хвороста в огонь и присел рядом с Волком, стараясь заглянуть ему в глаза.
Хочешь смотреть, инквизитор? Смотри. Смотри и гори со стыда! Кто из нас больший хищник? Скольких несчастных, повинных лишь в том, что в их крови живет Дар темного народа, вы сожгли водой и солнцем, отправили на кол и гильотину, морили голодом в своих подвалах? Ты знаешь, что такое наш голод, инквизитор? Смотри. Смотри и стыдись, если стыд у тебя есть! Я всего лишь хочу жить…
Ваэрден не думал об этом внятно. Он просто лежал, глядя, как пляшет пламя костра и стараясь не завыть от боли и злости на себя самого и этих тварей. Озноб сменился жаром, глаза слезились и почти ничего не видели.
- Откуда ты меня знаешь? – спросил капитан. – Мы разве раньше виделись?
Высокомерное молчание было ему ответом, и злобный волчий взгляд.
«А иди ты туда же… инквизитор!» - хотел сказать ему Ваэрден.
Не сумел – провалился во тьму. И уже не видел, как капитан Разэнтьер Воладар долго стоял над ним, силясь понять, что же все-таки произошло в этот до невозможности странный день. А потом молча стянул с плеч свой плащ и набросил его на ифенху. Хотя бы, чтобы не видеть увечий, говорил он сам себе.

Ночь выдалась звездная, луны светили ярко, в полную силу. Сухой сыпучий снег, приглаженный резкими зимними ветрами, покрывал пустошь искристым одеялом. Всаднику-ифенху хватало этого снежно-лунного сияния – он прекрасно видел и унылую каменную полосу тракта впереди и сновавшую туда-сюда по снежной целине мелкую ночную живность. рельм медленно брел вперед, то и дело мотая рогатой головой, ифенху кутался в тяжелый меховой плащ, а под ним как можно крепче прижимал к себе ребенка. Со спины ткань то и дело нервно подрагивала, будто под ним пряталось что-то еще, живое и самостоятельное.
Доселе мирно дремавший в уютном тепле мальчик вдруг сонно завозился и высунул нос из-под плаща.
- Дядя Разэнтьер, а куда мы едем?
- Ден, сиди спокойно, ты мне мешаешь.
- Я не могу спокойно, мне неудобно!
- Деваться все равно некуда, сиди.
Мальчик замолчал. Минут на пять.
- Ну, дядя Разэнтьер, куда мы все-таки едем?
- Вот же неугомонный! В город. Спи.
- А что мы там будем делать?
- Мышей ловить, тебя кормить. Спи, говорю!
- Мышами? А зачем? А далеко еще?
- Ден!
Еще минут пять мальчик молча сопел.
- А в какой город?
- Тебе какая разница? Не вертись, упадешь.
- Дя-адя Разь, мне в кустики надо!
Ифенху еле слышно зашипел.
- Ох, горе мое! Я тебя сколько раз просил так меня не называть?
- Ну, мне правда надо!
- Отморозишь. Терпи до города.
Ребенок обиженно замолк и спрятался обратно. бык продолжал шагать вперед, звонко цокая копытами по запорошенным снегом плитам старой дороги. Ифенху было вздохнул с облегчением…
- Дядя Разэнтьер, а расскажи сказку?
- Ты заснешь, или нет?!
- Не-а.
- О Древние, за что мне это… Ну хорошо, слушай. Совсем не в наше время, в дни, когда никаких войн с Ифенху совсем не было, жил в нашем мире великий владыка…
- А как его звали?
- Не важно, как. Хочешь, будут звать, как тебя.
Ифенху крепче прижал к себе ребенка, исхитрившись обнять его под плащом собственными крыльями. Вскоре негромкий голос усыпил мальчишку, и они продолжили путь в тишине.

_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 6 Сен 2013 16:03    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

***
Тореайдр чувствовал себя провинившимся школяром. Или – тревожное для ифенху ощущение – главным блюдом на званом обеде у собственного гостя. Старейшина стоял перед ним в одной из гостиных собственного дома, мрачный, как подземелье крипты. Но с Владыкой Света, патриархом Хэйвийского рода кхаэлей Кетаром эль Сарадином не спорят.
Гость замер в кресле, положив крупные трехпалые руки на подлокотники, и сверлил ифенху жестким золотым взглядом. От всей его фигуры, от рассыпанных по плечам и спине абсолютно белых волос, от лица и одежды нездешнего кроя исходило легкое сияние. Словно пришелец был озарен не отблесками пламени камина и свечей, а солнечным светом.
- И что мне теперь прикажешь делать? – поинтересовался белоголовый железно властным тоном. Рыкающий бас раскатился по комнате, словно отдаленное громовое ворчание в тучах. – Тебе было доверено присмотреть за мальчишкой до той поры, пока он войдет в силу. А что сделал ты?
- Я не был уверен в том, он ли это, - ответил Тореайдр как можно более спокойно.
- Зато в этом уверен я! – пристукнул лапой гость. – А теперь почти пятьсот лет моих трудов готовы покатиться псу под хвост. Ты мне прикажешь просить о вмешательстве сурр Аэрон? Или Хранителя Смерти посылать на выручку?
- Дар необходимо развивать и подталкивать, иначе он так и останется спящим… А волков ноги кормят.
- И поэтому ты послал его в совершенно глупую вылазку в компании малолетней вертихвостки и единственного следопыта? Зная, что мальчик перед ней непременно распушит хвост? – звериные уши Светлого были плотно прижаты к голове, гневная воля по мощи не уступала воле самого Старейшины. Но Тореайдр не любил и не собирался оправдываться.
Да и сказать в свое оправдание было нечего.
И Кетар это знал.
- Меня сковывает договор, Кетар-эрхе, - склонил голову старый Змей. – Да, мне ничего не стоило бы вынести оттуда Волка на плече, но это поставило бы под угрозу весь род. Я не стану рисковать многими жизнями ради одной шальной.
- Вот как? – выпрямился Светлый, опасно сверкнув клыками. – Всем Десмодом ради этой жизни – тоже? Благодари Колесо, что там, рядом, юный Воладар, и у него для инквизитора достаточно здравомыслия!
Тореайдр вздохнул и усилием воли заставил себя прекратить оглаживать рукоять кинжала на поясе. Хэйвийский Эль-Тару – не тот, кому угрожают оружием и силой. Перед ним, говорят, и хильден на цыпочках ходят… По коридору прямо к двери неслась дочка, ее испуганный разум так и метался в истерике. И уши не заткнешь, увы.
Очень вовремя, девочка. Очень. Старейшина обернулся на грохот распахнувшейся двери.
М-да. Видок у любимицы оказался самый что ни на есть впечатляющий. Хуже, чем у подзаборной бродяжки. Одежда мятая, грязная, кое-где разодрана то ли когтями, то ли ножом, волосы копной во все стороны торчат, глаза бешеные… Ифенхи задыхалась и не могла выдать ни единого внятного слова, взгляд метался от отца к гостю и обратно.
- Явилась, - хлестнул ее Эль-Тару. – А подопечный твой где?
В первый миг женщина округлила глаза и отшатнулась перед неведомым ей существом, столь отчетливо могучим, что непонятно было, как воздух вокруг него еще не сыплет молниями.
- Там их было намного больше, и невозможно…
- Молчать! – рявкнул Кетар, и Змей втайне порадовался, что этот рык достался не ему. – Ты обязана была присматривать за ним и предостеречь от глупостей!
Ифенхи пугаться грозного чужака не собиралась, наоборот – выпрямилась еще больше и фыркнула, отбросив пятерней волосы с лица.
- Присматривать? – возмутилась она. – А он что, грудной младенец? Ифенху в его годы вполне способен сам отвечать за свои поступки!
«Дура», - про себя вздохнул Старейшина. Будь у него на загривке шерсть, она уже стояла бы дыбом от разлитого в душном воздухе гнева Светлого.
- За свои поступки он уже отвечает так, как тебе и не снилось, девчонка! Я с тебя спрашиваю за твои. Если ты считаешь себя старше и опытнее него – почему не остановила, не предостерегла от атаки? Почему, если он сглупил во время боя, ты не прикрыла его спину? Почему бросила товарищей умирать, я тебя спрашиваю?!
С каждой фразой низкий рыкающий голос громыхал все сильнее, а Рейн вжимала голову в плечи. Казалось, Светлый вот-вот лично загрызет ее. Тореайдр не вмешивался. В конце концов, это ее просчет, и отвечать за него тоже придется самой.
- Простите, господин… - наконец, выдавила из себя пришибленная Рейн. – Я испугалась и…
Даже старый ифенху не смог сдержать презрительного фырка.
- Вон, - процедил он сквозь зубы, для пущего понимания добавив волевой пинок. – Я с тобой потом поговорю.
У женщины дрогнули губы и она, вспыхнув, вылетела из комнаты – только дверь хлопнула.
Лемпайрейн неслась по коридорам, сломя голову и размазывая жгучие злые слезы по щекам. Потерпеть такое сокрушительно глупое поражение, потерять Рейкена, позорно выслушивать о себе гадости – и все из-за этого седого идиота, будь он неладен! Так даже птенцы-первогодки себя не ведут! Вот говорили же, предупреждали, что у него с головой не все в порядке – надо было послушать. На Малкара Салегри он, значит, плевать хотел, а от какого-то мальчишки шарахнулся так, будто ему, самое меньшее, лапу отрубили! И что теперь? Отволокут его в Цитадель, как барана, и как барана, там же зарежут. Или утопят. Показательно. Туда ему и дорога, заслужил, идиот!.. Кретин белобрысый.
Влетев к себе в спальню, Лемпайрейн ничком упала на кровать и разревелась в голос.

***
Дни, как назло, выдались пасмурные, наступила осень. Дороги вот-вот готовы были раскиснуть и на время беспутицы приостановить бесконечную войну: ни один ифенху в здравом уме не сунется под дождь, если только это не сам Змей, и ни один полководец не пошлет своих людей месить грязь и болеть. Но как бы ни стремился капитан Воладар поскорее развязаться с неприятным делом, отряд из-за раненых и пленного ифенху тащился медленно. Кто-то предлагал привязать его к рельму и с малым сопровождением отослать в местную комтурию Ордена, до которой оставалось еще три дня пути. Другие на это возражали, мол, в таком случае они довезут до коменданта всего лишь Волчий труп. А кому нужен дохлый трофей?
Разэнтьер, мрачный, как грозовая туча, запретил трогать пленника. Спорить с ним не решились, и всю дорогу ифенху мешком валялся на дне одной из обозных телег под куском толстой парусины – «чтобы не растаял, сахарный наш, от дождичка!»
«И чего мы этим добились?» - сам себя спрашивал Воладар, трясясь в седле возле той самой телеги. «Можно же было вылечить поселение. Так хуже ифенху - те хоть есть хотят. И то - живут же как-то люди во владениях Тореайдра. А мы убиваем своих же, тех кого клялись защищать только ради того, чтобы сделать гадость старому Змею»
Животные уныло переставляли ноги, бряцало железо, морось оседала на доспехах. Хотелось напиться.
«Сколько еще мы будем их убивать? А они будут стремиться выжить. И будут становиться все злее, пока эта злость восстание не разожжет. И тогда они пойдут войной на нас. Все, сколько их на Ниерре есть. Польются реки крови… Он узнал меня. Откуда? Мы же никогда не встречались раньше. И можно подумать, обычные наемники проливают меньше крови, чем Волк!»
И почему люди упорно не замечают в своих рядах идиотов?.. Зато радостно тыкают пальцами в другой народ.
Пленник захрипел, невидяще распахнув мутные желтые глаза. Его сейчас наверняка терзают лихорадка, боль и жестокий голод, но крови нет ни единой фляги – еще бы, кто б озаботился! – да и делать остановку ради него никто не станет. Попробовать еще раз спросить? Не ответит… А если ответит, то исключительно грязным ругательством.
«И прав будет», - мрачно заключил Разэнтьер. «Лучше бы он умер по дороге. По крайней мере, отмучается быстрее».
Воистину, милосерднее было бы на первом же привале перерезать Волку горло, не снимая ошейника – комтур Вилли, провинциальный фанатик, наверняка устроит показательное истязание. А у Разэнтьера не хватит власти его остановить. Капитан так стиснул поводья, что пальцы свело судорогой. Скрипнув зубами, он подавил в себе желание выхватить нож и одним махом освободить ифенху либо от пут, либо от жизни. За подобное самоволие командор может устроить только одно наказание – трибунал, а это позор всему роду Воладаров.
Разэнтьер ругнулся, дал шпоры коню и поскакал в голову походной колонны – прочь от гласа собственной совести.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 6 Сен 2013 16:05    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

4. Беглецы

Приходить в себя не хотелось – заставили пинком. Вздернули на ноги, поволокли куда-то. Тело не слушалось, только болело. В уши вливался бессвязный грохот и гомон, и хотелось только одного – милосердной тьмы и тишины беспамятства.
- Давай, кусок мяса, пора поджариваться.
Что? Опять? Кто-то заржал – может, рыцарская лошадь, а может, хозяин этой лошади. Кругом воняло немытыми телами, животным потом, кострищами, железом и еще десятком самых разных запахов. Легкий ветерок не приносил облегчения, наоборот, резал, словно ножом. Чей-то кулак прилетел под дых, пришлось разлепить глаза.
- Давай-давай. А то еще раз врежем, падаль зубастая!
Вокруг колыхались какие-то морды. Твари с волосатыми рылами вместо лиц глумливо хихикали и скалили лошадиные зубы, бесцеремонно волоча его по земле за руки, как мешок за веревку. Замордованному Волку было уже не до унижений – лишь бы оставили в покое. Ошейник впился в горло так, что казалось – еще немного и его шипы сомкнутся прямо внутри, каждый мускул требовал пощады. Перед глазами плясали тени, неясные контуры. И все выше поднимался раскаленный злобный шар солнца. В первую минуту оно грело даже ласково, но потом стало давить все сильнее. Сил сопротивляться его жару не было.
Ваэрден только сипло выдохнул, когда с него вместе с засохшей кровью содрали куртку и рубашку и шарахнули спиной об столб.
- Мы из тебя потом хорошую отбивную зажарим, - радостно сообщил кто-то, намертво прикручивая ифенху к бурому от времени и крови бревну. – А потом в виде отбивной Магистру и отправим.
- Вилли будет рад посмотреть, как ты скулишь, пес шелудивый, - еще одна волосатая свиная рожа улыбнулась, показав дырку на месте выбитого зуба. Потом их почему-то стало две.
- А не пошли бы вы к хильден в…!
- Шипи-шипи, - расхохотались вояки. – Посмотрим, как ты зашипишь, когда гореть будешь.
Солнце зло подмигивало желтым глазом. Не слишком обширный двор крепости быстро заполнялся народом, желающим поглазеть на ифенху, которого никто не мог изловить две сотни лет. Их едкие мысли и глумливые выкрики оглушали судорожно вздрагивающий разум. У толпы не было лиц – одни лишь неясные кривые пятна. И запах вожделения чужой крови.
Вначале боль была даже терпимой. Но силы таяли, и, в конце концов, косматое солнце ехидно рассмеялось ему в лицо, скаля багровую пасть. Последние крохи воли уходили на то, чтобы крепче сжимать челюсти - только бы не заорать, не показать свою слабость. Больно… Только бы не заорать. Время сочилось по капле сквозь клепсидру кривлявшегося в небе солнца. Час, два, три?.. Сколько?.. Потом все чувства притупились, словно воздух превратился в слой душной ваты, и чей-то спокойный низкий голос в голове сказал:
- Видимо, мозг не справился с перегрузкой.
Навалился обморок.
Темнота взорвалась потоком знакомой боли – кто-то окатил водой. Тело судорожно дернулось, но его тут же остановило хищно звякнувшее железо цепей…
«Я опять что-то сделал не так, и Юфус меня наказывает. Понять бы только за что именно».
Но и эта мысль умерла, задавленная невыносимо жгучей болью и глухой ватной темнотой. Слава Древним, в этот раз его не облили – наверное, не заметили обморока. Очнувшись, он увидел сквозь мутную пелену, что к нему приближается какой-то... человек? Хотя знакомый с детства запах подкидывал иной облик. Да, конечно – кто это еще может быть кроме того самого ифенху, с которым он провел когда-то почти год своего короткого детства?.. Он не забыл, разумеется, не забыл того мальчишку!
- Дядя Разэнтьер... - на большее сил уже не хватило и еле слышное сипение оборвалось стоном.
Капитан вздрогнул.

- Тайер, не уходи!
Мальчик изо всех сил повис на руке ифенху, уже закинувшего сумки на спину рельма.
- Не могу, Разь, я жить хочу. Иди в дом, отец волноваться будет, куда ты пропал.
- А я тебя спрячу, когда они придут!
Ифенху засмеялся и, присев перед внучатым племянником на колено, взял его за плечи.
- Если бы все было так просто, мой мальчик… Я не сомневаюсь, что ты облазил все окрестные скалы в поисках пещер, но если я останусь, тень падет на всю семью. Командор Салегри вздорен, и под горячую руку не щадит и людей. Ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать такие вещи. Если я уйду раньше, чем он сюда доберется, то Инквизиция пощадит вас, как непричастных. А для нашей семьи это особенно важно.
Юный Воладар смотрел на старшего родича глазами ребенка, у которого в одно мгновение рухнул весь его мир, простой и понятный. Ему было всего шесть лет.Он не понимал, почему одни взрослые убивают других только за то, что те редко выходят на солнце и предпочитают есть сырое мясо.
- Но ты же не убивал тех людей, правда?
Ифенху помолчал, глядя в открытые голубые глаза мальчика.
- Мы пьем человеческую кровь раз в месяц, Раз-эр-Энтьер. Но для этого вовсе не нужно кого-то убивать. Веришь мне?
- Верю, - ответил мальчик. Он терпеть не мог свое полное родовое имя, но сейчас смолчал.
- Тогда отпусти меня.
Маг-эр-Тайер Воладар, отпрыск старинного рода Эр-риану города Тифьина, единым махом поднялся в седло и дал шпоры быку, разворачивая к воротам усадьбы. Разь стоял и молча смотрел, утирая слезы рукавом курточки. А потом закричал во все горло неожиданно даже для себя самого:
- Я им всем докажу, что они неправы! Слышишь?! Они неправы!


Тень закрыла солнце – всемогущий спаситель встал почти совсем рядом. Зло спорит с кем-то. Совсем обезумевшее от боли тело рвется из цепей, но получается только слабое дергание. Лязгнуло оружие, гнев Разэнтьера смешался с чьим-то страхом… Наверное, охранника. Как кружится голова.
- Ты совсем умом тронулся, капитан? Падаль пожалел?
- Ты сейчас сам падалью станешь, если не отомкнешь замок.
- Сумасшедший! Это ж трибунал, не меньше!
- Да пошел ты!..
Цепи ослабли, и осталось только мешком сползти в крепкие руки. Стало совсем муторно и больно, солнце тут же вгрызлось в спину. В уши заползла ватная тишина, Ваэрден почти ослеп… Горячие руки держали крепко и надежно, а потом взвалили на плечо и понесли. Куда – уже неважно.
«Ты ведь не бросишь меня…»
Крепость забурлила гвалтом – гарнизон начал понимать, что происходит. Затопали сапоги, зазвенели крики. Неслыханно – офицер сбегает с пленником! Волк лишь слабо всхлипнул, когда капитан перебросил его поперек седла и запрыгнул сам.
- Держись, главное перетерпи скачку!
Со всех сторон сыпалась ругань, натужно заскрипел тяжелый ворот решетки. Застрял. Лошадь заплясала, пошла тряской рысью, галопом… Ифенху от боли взвыл. Чугунная решетка ворот с лязгом упала, задев конский хвост. Разэнтьер оглянулся и изо всех сил всадил коню шпоры.
Дальше была только бешеная скачка и боль. Капитанский плащ прикрывал от солнца, жесткое седло отбивало внутренности и терзало оплавленную израненную плоть. Монотонный стук копыт, шумное дыхание коня, горячее напряжение Разэнтьера.
Темнота.
Тишина.
Беспамятство.

***
Разэнтьер вломился в кусты и осадил взмыленного коня, придержав одной рукой тело Волка, мешком висевшее поперек седла. Тот даже не вздрогнул.
- Плохо дело.
Три четверти часа галопом, густой лес в стороне от тракта, заросший колючими кустами бурелом, через который ни один рыцарь в здравом уме не сунется – только дурак. Или беглец. Полянка была надежно укрыта от посторонних глаз, а с дальнего края сразу три упавших дерева сложились в подобие пещерки. Переплетение сучьев и ломаных веток должно было надежно укрыть от дождя и ветра и спрятать дым костра.
Воладар спешился, намотал поводья коня на ветку и осторожно снял ифенху с седла. Руки дрожали от усталости и еще не улегшейся ярости, но капитан заставил себя успокоиться. Еще не хватало уронить раненого! Он отнес Волка под деревья и опустил там на кучу слежавшихся веток, присел рядом.
Боги милосердные… Говорят, вы есть. Так помогите?..
Перед ним лежал почти труп. Чудом, с хрипом и бульканьем дышащий, в корках спекшейся крови, кожа кое-где свисает клочьями, четыре глубоких раны воспалились и гноятся. Не считая отбитых седлом внутренностей и подрезанных сухожилий.
Разэнтьер ненавидел за это и себя, и весь Орден. За несколько часов беспрерывной пытки – с рассвета и до часа пополудни. За самодовольную и заискивающую улыбку комтура Феликта Вилли. За радостную алчность в глазах праздной толпы, жадно следящей, как под яркими солнечными лучами и потоками воды плавится плоть жертвы. За улюлюканье и насмешки, которых пленник, к счастью, не слышал. Вместо того, чтобы заниматься повседневными делами и обязанностями они стояли там. Почти все. И смотрели. И радовались чужой боли.
«А вот хильден с два вам, я не буду одним из вас!»
Не в силах больше видеть это, чувствуя себя последней сволочью, причастной к чему-то столь же мерзкому, как поедание падали, Разэнтьер разогнал зевак. Желтые, затянутые пленкой глаза на сожженном солнцем лице. Молчаливо гордое терпение без криков и мольбы о пощаде. Это странное в устах жестокого хищника, беспомощно-детское обращение – «дядя»… С этого мига Разэнтьер перестал думать, что делает. Есть чужая, доверившаяся тебе жизнь и голос совести, который люди испокон веков приписывают почему-то только себе, но не слишком стремятся ему следовать.
«Орден не простит», - мелькнула крамольная мысль. «И бед от этого будет больше, чем пользы».
- Ну и пусть трибунал, зато тебя они не получат, - проворчал капитан и легонько потеребил ифенху за плечо. – Эй, Волк, ты меня слышишь?
Тот едва приоткрыл глаза, слабо блеснувшие в полумраке.
- Мне надо наведаться в ближайшую деревню, не повезу же я тебя до Старейшины в таком виде. Обещаю вернуться побыстрее.
Он слабо кивнул и опустил веки, давая понять, что слышал.
Идти пришлось пешком – жеребец стоял весь в мыле и никак не мог отдышаться. К тому же, дорогостоящий боевой конь по сравнению с деревенскими рельмами слишком приметен. Оставалось надеяться, что местные жители не запомнили в лицо самого Разэнтьера, когда отряд проезжал деревню. Капитанский плащ укрывал Волка, наплечник Воладар снял и зарыл под корягой. Может быть, все обойдется.
Мысли щетинились в голове, как стая свернувшихся ежей, перед глазами снова и снова проносились эти злополучные несколько дней и желтый волчий взгляд. А ведь волков убивают точно так же, если они режут скот или нападают на селения, но никогда не стремятся извести поголовно. Сколько казней было до этого… Еще более жестоких и показательных порой. И многие ломались, кричали под солнцем, умоляя прикончить быстрее. Хотя бы милосердно отрубить голову. Иногда Разэнтьеру удавалось уговорить палачей, иногда нет. Но с каждой такой казнью, будь то матерый убийца или просто неудачливая жертва, как та девочка, что-то в душе капитана надламывалось. А пару часов назад сломалось совсем.
Денег, остававшихся в одной из седельных сумок с горем пополам, но хватило на все необходимое – выносливую рельму, еду, одежду. Удалось выторговать у местного корчмаря даже пару фляг хорошего чистого спирта и несколько больших кусков полотна. Даже крохотный котелок удалось раздобыть — уже неважно, каким способом.
Возвращаясь обратно в лес кружным путем с нагруженной животиной, Разэнтьер с ужасом ждал той минуты, когда с Волка придется снять ошейник и заняться чисткой и перевязкой ран. Сердце тревожно бухало в груди – жив ли еще? В знакомые кусты Разэнтьер вломился чуть ли не бегом.
Ваэрден дышал мелко и часто, тело на ощупь было слишком горячим даже для человека, не то, что для ифенху, которые от голода становятся холодными, как змеи. Воладар на миг застыл в растерянности – грязной и опасной работы предстояло невпроворот, а рук всего две.
«Не девица все-таки!» - одернул он сам себя. «Сам за это взялся, вот теперь сам и разгребай! А винить некого».
И отправился ломать хворост и ветки для костра и удобной лежанки. Животные подождут.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 6 Сен 2013 16:08    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

***
Костер пылал ярко, и в его неверном свете вконец отощавший в плену Волк выглядел совсем неприглядно. Воладар сомневался, что за время жизни у Змея на костях успело нарасти много мяса, но и оно было сожжено голодом.
- Я сниму ошейник, если ты обещаешь мне сдерживать себя. И поделюсь с тобой кровью. Слышишь меня? – Разэнтьер занес руку со смоченной разбавленным водой из ближайшего ручья спиртом тряпицей над выпирающими ребрами подопечного и испытующе заглянул тому в глаза. В них не отражалось ничего, кроме покорности. Ифенху кивнул.
- А теперь будет больно. Терпи.
Ответом послужил вздох, а следом пришла негромкая мысль: «Куда я денусь…» Разэнтьер тоже вздохнул и принялся чистить и перевязывать загнившие раны, смывать где можно грязь и кровь. Ваэрден не противился – только вздрагивал и рычал.
- Придется просидеть здесь пару дней, пока ты сможешь забраться на рельма, - ворчал между делом бывший капитан. – Это ж надо было так глупо подставиться, вот, майся с тобой теперь. Я что, настолько страшный, хуже командора?
- А я не просил меня спасать, - еле слышно, но от того не менее ядовито отозвался Ваэрден. – И охота тебе была из-за меня схлопотать на свою шею смертную казнь? На меньшее Салегри никак не согласится!
- Тебя не спросил, - фыркнул Разэнтьер, туго бинтуя поврежденное колено. – Лежи себе. Я, может быть, на досуге спасением пленных ифенху занимаюсь, тебе откуда знать?
- Угу, ври дальше, - прошептал Волк и больше не проронил ни слова, пока Воладар не принес походное шерстяное одеяло, чудом оставшееся в чресседельных сумках с вечера. Молча позволил себя укутать, а потом выжидательно посмотрел на Разэнтьера:
- Ты обещал.
- Ты тоже, - отозвался тот и приподнял лохматую седую голову, чтобы нащупать зажим ошейника.
Щелк! Мерзкая шипастая железка полетела в сторону. Ифенху затрясло крупной судорожной дрожью, в глотке заклокотало рычание, а глаза вспыхнули, как два фонаря. На счастье Разэнтьера, Ваэрден от слабости не мог толком пошевелиться. Но человеку все равно сделалось жутко от Голода, черным пламенем взыгравшего в зрачках ифенху. Он все же взял себя в руки, вынул из ножен на поясе кинжал и, и, невольно закусив губу, полоснул себе по запястью.
Кровь темной липкой струйкой побежала по руке, Ваэрден дернулся и зашипел. Воладар быстро, не дав каплям стечь наземь, подхватил его под плечи, приподнял и, сев так, чтобы было удобно, сунул руку ифенху под нос.
Было страшно.
Это оказалось похоже на поцелуй, горячий и жадный. Четыре острых клыка отнюдь не прокусили руку насквозь, они даже почти не давили на кожу. Запястье обжигало горячим дыханием, поток крови словно сам стремился напоить собой алчущего. И в этот момент, сидя в непролазной глухомани с полумертвым хищником в обнимку, Разэнтьер ощутил себя частью чего-то огромного и древнего, гораздо древнее людей, гораздо непонятнее и злее, но и честнее их. Чего-то, явившегося из тех времен, когда кровь была священным залогом жизни и братства, когда она ценилась выше золота и власти. С каждой секундой силы таяли, начала кружиться голова. Несмотря на костер, в плечи вцепился холод…
- Все, - хрипло выдохнул Разэнтьер, отстраняя от себя Волка. – Иначе будем лежать здесь оба.
Ифенху с трудом сглотнул, по телу опять пробежала судорога.
- Ты обещал, - напомнил Разэнтьер.
Ваэрден резко выдохнул сквозь стиснутые зубы и дал себя уложить. Воладар молча перетянул оставшимся куском ткани руку, подбросил в огонь веток и, пошатываясь, отправился заниматься животными.
- Спи, - бросил он через плечо, выходя из укрытия. – Чем больше спишь, тем быстрее заживает.
Ваэрден не ответил, погрузившись в облако боли. Боль стала всем его существом, она жгла кожу, пронзала мышцы, вымывала мозг из костей. Но она же превратилась и в огонь жизни, растекавшийся по телу изнутри от щедрот человеческих. Темный дар ворочался в нем, как диковинный хищный зверь. Разгонял огонь по жилам, питал им отбитые внутренности, залечивал глубокие раны. Плавая в горячечном бреду, Волк снова видел над собой лицо спасителя и давнего воспитателя. Оно плыло, кривилось и менялось, то обретая знакомые черты, то становясь человеческим. А какая разница, голубые у него глаза или желтые? И уж подавно нет дела до формы ушей.
- Дядя Разэнтьер, а почему крыльев нет?
Теплая шершавая ладонь легла на лоб.
- Я их снял, чтоб не мешали тебя спасать, и повесил у себя дома на гвоздик. Спи.
К самому Разэнтьеру, несмотря на усталость, сон не шел совершенно. Он сидел у костра, подбрасывал на угли хворост время от времени, поглядывал на беспокойно спящего ифенху и думал. Надо было поесть, но кусок не лез в горло. Зато в голову лезли неповоротливые тяжелые мысли.
«Ну и что ты этим кому-то доказал? Разве что самому себе, что ты идиот. Светит тебе трибунал, на семью ты навлек позор и неприятности. Ифенху тебе попался бешеный и, похоже, не в своем уме. Что станешь делать, если он на тебя кинется? Орден сейчас в силе, у магистра Малефора хватит власти подвести под топор палача всех – за многолетнее содействие кровососам. Эх, не жалеешь ты отца с матушкой… А тебе самому дорога теперь куда? Только в ифенху в лучшем случае. В худшем – им же в пищу».
Воладара передернуло и волосы от собственных мыслей встали дыбом. Это было уже слишком. Разум отказывался принимать такое. При всей его терпимости к лунным охотникам он не собрался становиться одним из них!
«Придется», - ехидно хихикнул внутренний голос.
«Заткнись!»
Он даже удивился, почему это небо не падает на землю, и громы с молниями не сотрясают притихший лес. Рушился его мир, за годы учебы и службы снова успевший стать понятным.
«Отвезу его к Тореайдру, а там – куда кривая выведет!» - решил, наконец, Воладар.
Дальше мысли потекли в иное, более спокойное русло. Как перевезти, не убив, и как обиходить по дороге раненого, который поведением больше напоминает дикого зверя, способного в страхе укусить даже дружественную руку? По-хорошему, его никак нельзя поднимать в седло, трясти по дорогам. А если на их след выйдет погоня, Волк скачки не выдержит. И что тогда?
«Если он умрет — невелика потеря. Ты сумеешь оправдаться». - шепнул все тот же голосок. Разэнтьер сам себе сделался противен. Но упорно продолжал шаг за шагом выстраивать в голове план на завтрашний день.
Ночь кончалась. Костер прогорел. Тело настолько хотело спать, что ему было плевать на метания разума. Разэнтьер понял, что вот-вот свалится в горячие угли и со вздохом постарался лечь так, чтобы одним боком греть Волка. А заодно в случае чего успеть вскочить, если тому станет плохо или он вздумает вцепиться в шею спасителю.

***
Магистр Мобиус Малефор шагал по коридору, размашисто вколачивая посох в камни перед собой так, будто они были телом какого-нибудь несчастного ифенху. Его тень летела следом по стенам и потолку от факела к факелу этаким жутковатым чудовищем.
- Надеюсь, ваша с Меалиндой работа хоть чего-нибудь стоит на этот раз, - раздраженно пробурчал он, даже не обернувшись в сторону шедшего чуть позади Юфуса.
- Не изволь беспокоиться, стоит, - ответил некромант. Еле сдержался, чтобы не огрызнуться.
- Надеюсь. А то я решу, что после блестящего результата с Ваэрденом твой талант внезапно решил зарыться в землю без твоего ведома.
Юфус про себя выругался и спрятал холеные белые руки в широкие рукава рабочего халата – чтобы не было соблазна вцепиться в шею магистра и свернуть ее. Напоминания о сбежавшем эксперименте в последнее время вызывали у десмодского Хранителя Смерти только ярость.
- Этот результат меня в могилу загонит, - ворчливо прошипел он. – Разве ж я виноват, что ваши добытчики доставляют мне слабый материал, а Малкар к тому же, туп как дерево! Они оставляют нам молодняк с неразвитым даром, пересадка такого, тем паче с делением, неизбежно ведет к деградации. А твой цепной пес слишком помешался на «священной войне», чтобы следить за отбором!
- Не пеняй на зеркало, - усмехнулся Мобиус.
Юфус ответить не успел – они подошли к тяжелой, окованной металлом двери. Дюжий стражник с усилием открыл ее перед магами, и они очутились в подземных лабораториях Ордена.
Большой сводчатый зал со множеством дверей, за которыми то и дело раздавались жуткие нечеловеческие вопли, был освещен уже не факелами а кристаллами, оставшимися еще со времен вемпари. Яркий свет заливал столы и стулья, заваленные бумагами, схемами, книгами, стеклянной алхимической посудой, камнями, амулетами и прочим рабочим хламом. Между этими нагромождениями сновали с шушуканьем подмастерья, помощники и ученики, все в темных, испятнанных чем попало, от крови до кислот, балахонах. Здесь при появлении Магистра никто в струнку не вытягивался – некогда.
- А, вот и вы, наконец!
Из глубин научного лабиринта вынырнула Меалинда Рив. десмодская Хранительница Духа и талантливый демонолог. Ее призывная привлекательность никуда не исчезла даже под бесформенным халатом.
- Рассказывай, - милостиво кивнул Мобиус.
- Как вам известно, после Бешеного Волка нам не удалось более ни разу в точности скопировать механизм передачи Темного дара, - начала она. – Их мастера и Старейшина хранят эту тайну пуще глаза, а к нам попадают те, кто просто не знает этого толком, либо вообще никогда не слышал о таком. Хоть мы и закладываем в созданных нами существ инстинкт подчинения и смирения, они все равно быстро слабеют, начинают изменяться и выходят из-под нашей власти.
- Видели, - фыркнул Малефор. – Дальше.
- Если раньше мы просто убивали этих тварей, то теперь подумали, что им можно найти применение. Особенно если позволить им питаться, например, кровью агнифаев, которых мне удается вызывать проще всего. Дар охотно впитывает свойства демонов, и даже произвольное разрушение тела и разума останавливается. Мы с Юфусом уже высчитали примерно необходимый для наших целей порог сопротивляемости.
Некромант с усмешкой молчал, ожидая, пока Малефор обдумает услышанное, теребил тонкий ус. Новость о том, что рыцарь-инквизитор, капитан Раз-эр-Энтьер Воладар сбежал с им же самим пойманным ифенху уже успела дойти до Цитадели через мага-связного. Надежды, что он это сделал ради того, чтобы в целости доставить Волка в лабораторию не было – у него репутация заступника нелюдей. И дорога у обоих одна – к Змею.
- А главное, - самодовольно продолжала вещать Меалинда, - получившиеся создания гораздо опаснее обычных ифенху! Укус такого чудища для них очень болезнен, а у совсем молодых, полагаю, вызывает шок.
- Показывай.
Магичка улыбнулась и поманила мужчин за собой, гремя связкой ключей на поясе, к самой дальней двери. Остановилась, что-то прошипела, приложила руку с тяжелым перстнем между двумя заклепками в левом верхнем углу. По дереву и металлу пробежала легкая зеленовато-голубая рябь – это защитные чары признали хозяйку. Меалинда удовлетворенно кивнула сама себе и загремела ключами. Мобиус нетерпеливо постукивал сухими пальцами по древку посоха. Юфус молчал, будто его здесь не было.
За дверью в нос шибанул резкий звериный запах, перемешанный с металлической кровяной вонью. Света было гораздо меньше, вдоль стен стояли ряды клеток с толстенными стальными прутьями. Некоторые пустовали, в некоторых, накрытых парусиной, кто-то сидел. Пару раз до ушей магов доносились хруст и чавканье, от которых даже их передергивало.
Самый дальний зал был разгорожен надвое прочной решеткой от пола до потолка. За ней было устроено что-то вроде вольера. В дальнем темном углу неподвижной грудой лежал зверь. Слышалось только громкое сиплое дыхание.
- Крэган! – властно позвала чародейка. – Крэган, иди сюда!
Зверь неохотно зашевелился и приподнял уродливую крупную голову. Узкие багровые глаза злобно уставились на людей, пасть приоткрылась, обнажив два ряда острющих кривых зубов. Чудовище оценивающе поглядело на посох, заметило в навершии блестящий шар из черного лунника и неохотно поднялось на все четыре лапы.
Плотное, покрытое грубой черной шерстью тело сложением напоминало собачье, но в нем не было ни капли гармоничности. Слишком тощий костлявый зад с куцым голым хвостом, несоразмерно широкая грудина, передние лапы гораздо длиннее задних. Ушастая голова с наполовину человеческим лицом насажена на толстую короткую шею. Но двигалось это существо неожиданно ловко и бесшумно. От него резко пахло мускусом и кровью. И это несомненно был ифенху.
- Что хозяйка от меня хочет? – невнятно пробормотал Крэган, старательно разевая зубастую пасть и ворочая длинным узким языком. – Зачем она принесла сюда камень?
- Ого, - магистр, казалось, приятно удивился. – Он умеет говорить?
- Как видите, - кивнула Меалинда. – Разум сохранен в достаточной мере. Не бойся, Крэган, эти люди просто пришли на тебя посмотреть, - магичка безбоязненно просунула руку сквозь прутья и почесала зверя под подбородком. Мобиус хмыкнул.
- Я начинаю думать, что в таком виде Ваэрден Трилори был бы полезен нам гораздо больше, - Мобиус обернулся к некроманту и одарил того доброй понимающей улыбкой. – Твоя напарница оказалась удачливее тебя, а, Юфус?
Тот скрипнул зубами, но вызывающе улыбнулся в ответ.
- Возможно, полезнее, - ответил он. – А возможно нет.
Ифенху за решеткой расхаживал туда-сюда, мрачно косясь на надоедливых людей, которые зачем-то на него глазеют, и которых нельзя сожрать.
- И насколько он послушен?
- Целиком и полностью магистр. Предан, как лучшая мальгарская овчарка. К тому же, он не боится ни воды, ни солнца. И для него не существует разницы между ифенху и человеком.
- То есть? – Малефор вскинул бровь. – Ты хочешь сказать, что он…
- Спокойно питается и теми и другими, - кивнула Меалинда довольно.
- И сколько таких у тебя?
- Пятнадцать особей, восемь самцов и семь самок, еще три адаптируются.
Хранитель Времени задумчиво потер подбородок, а потом вдруг резко повернулся к Юфусу. Водянисто-голубые глаза остро уставились на некроманта.
- Скажи мне, друг мой, сколько лет назад ты создал Волка?
- Двести пятьдесят три года назад, - отозвался Хранитель Смерти. – Линия жизни на момент подсадки дара тянулась примерно на тридцать два года.
- А теперь вспомни, - голос временника стал мягким и вкрадчивым. – Когда умер последний Хранитель Равновесия?
- Двести восемьдесят шесть лет назад, - Юфус прищурился, поняв, к чему клонит магистр. – Да не может быть, я бы почувствовал! От него не исходило вообще никаких волн! Ни крупицы Силы!
- И тем не менее, мы не можем найти девятого уже двести восемьдесят шесть лет, - отчеканил Мобиус. – Сроки совпадают.
Зверь тем временем уселся прямо напротив магов и принялся со скуки грызть прутья. Скрежет поднялся невыносимый. Юфус покосился на него и на всякий случай приготовил парочку боевых заклинаний – а вдруг перегрызет? Меалинда высокомерно усмехнулась – мол, трус! – но некромант предпочел не обратить на это внимания.
- Тогда почему он никак не проявил себя? – спросила она, теребя серебряный браслет на правом запястье. – За эти годы его сила должна была неминуемо выплеснуться.
- Я бы на твоем месте не торопил события, - усмехнулся старик. – А продолжал готовить этих красавцев. Они нам скоро понадобятся. Дезертир Воладар свою роль тоже сыграет, если будет действовать так, как вижу я. Командор будет особенно рад его провалу. А тебе, Юфус, я советую помочь даме с подготовкой. Хранителем или нет, но Волк нужен нам живым и лучше всего, невредимым.
Великий Магистр как-то странно захихикал и… исчез. Это оказалась всего лишь искусная иллюзия. Конечно, стал бы старый хрыч лично шастать по подземельям! Юфус зло сплюнул и отправился заниматься своими делами.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 6 Сен 2013 16:09    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

***
Ночь прошла отвратительно. Разэнтьер спал вполглаза, прислушивался то к неровному дыханию ифенху, поминутно вскидываясь проверить, бьется ли сердце, то к лесным шорохам — не дай боги, зверь какой кровь почует или погоня выйдет на след. Но все было тихо. Даже слишком тихо — словно чья-то ладонь накрыла их маленькое убежище. Несколько раз где-то вдалеке лаяли собаки, но не приближались, как будто их водили по кругу. Спокойствия от этого не прибавлялось.
Ночной мрак еще даже не начал сереть, а Разэнтьер уже был на ногах. Он заново развел костер из остатков хвороста, подвесил над огнем котелок с водой, проверил животных. После взялся осматривать подопечного, пока тот спал.
Увиденное Воладару не понравилось. Телу нужна была кровь, и много — человек этак трех подряд, а не тот десяток глотков, что Разэнтьер позволил из себя вытянуть. Ранки от ошейника на горле воспалились и почернели, вместо того, чтобы затянуться, остальные, похоже, загноились. Молясь всем известным и неизвестным Богам, чтобы ифенху не проснулся, он принялся осторожно снимать бинты и заново все прочищать, резать полосами оставшееся полотно, отстирывать и кипятить задубевшие и бурые от крови бинты. Разэнтьер больше не рассуждал и не терзался страданиями — просто делал то, что сейчас было необходимо.
Война не терпит белоручек. И если ты сам не сумеешь помочь раненому товарищу в чистом поле, за тебя этого не сделает никто, особенно если с отрядом нет хотя бы лекаря. О маге-целителе и речи не идет, их отправляют только с крупными войсками, числом не меньше тысячи человек. Так что капитану частенько приходилось самому зашивать собственных подчиненных. Провозившись со всеми делами часа три, он, усталый и голодный, плюхнулся на землю рядом с ифенху.
Волка лихорадило. Он метался, что-то бессвязно рычал, порывался куда-то бежать. Пришлось растолкать и еще раз ткнуть носом в собственное незажившее запястье. Полуобморочный ифенху пил еле-еле, но мутило от этого не меньше — Воладар отнял руку лишь тогда, когда понял, что вот-вот потеряет сознание.
- Как ты? - спросил он спокойным тоном, глядя, как капли пролившейся крови без остатка впитываются в меловую кожу ифенху.
- Слегка поживее мертвеца, - просипел Ваэрден. - Холодно очень.
- Я не знаю, чем сбить тебе жар, - вздохнул Разэнтьер. - Может, поешь?
- Нет.
Дальше время потекло в молчании. Человеку оставалось только наблюдать за плавающим в полубреду ифенху да есть, пытаясь восстановить отданное. Непрошенные мысли и страхи он старался гнать от себя прочь. Но ему упорно казалось, что он летит в бесконечную пропасть. Или идет по тонкому канату над этой пропастью, и шаткая опора тает, превращаясь в дым. Единственный, кто может быть, согласится терпеть его подле себя — лежащий рядом ифенху. Горькая ирония...
К вечеру Волку стало чуть лучше и пришлось тащить его по надобности до ближайших кустов, ибо на предложение обойтись пещеркой он праведно возмутился. Поход на десять шагов туда-обратно стал для обоих подвигом — у одного руки-ноги не слушались, второй шатался от слабости под весом костлявой, но все равно отнюдь не легкой туши. Скулящий от боли Ваэрден провалился в сон сразу же, едва лохматая голова коснулась свернутого плаща на куче еловых лап. Разэнтьер молча лег рядом, чувствуя боком дрожь изувеченного тела. Ифенху, как животное, искал тепла, и Воладар чувствовал давление на свой разум в попытке зацепиться, обрести хоть какой-то якорь. Сон подкрался незаметно и навалился тяжелой душной тушей.

***
Проснувшись на следующее утро, Разэнтьер обнаружил, что за ночь Волк успел притиснуться совсем вплотную и вцепиться в него мертвой хваткой, словно в любимую игрушку.
В первый миг сердце зашлось от страха — сейчас вгрызется в шею! Воладар дернулся раз, другой, и только потом различил у себя за спиной мирное сопение. Ваэрден попросту грелся человечьим теплом. Вздохнув, бывший инквизитор кое-как, стараясь не потревожить раненого, развернулся в объятиях и попробовал подвинуть сладко спящего ифенху — не тут-то было! Пришлось аккуратно разжимать закаменевшие пальцы и ужом выворачиваться из кольца рук, пока хищник не почуял, что «игрушка» убегает.
Выбравшись из пещерки наружу и придя в себя от изумления. Разэнтьер поспешил заняться делами — надо было развести костер, вскипятить воду, покормить животных, проверить, не идет ли кто по их души. Небо было затянуто угрожающе темными, набрякшими дождем тучами, ветер доносил отдаленный лай собак. Задерживаться нельзя. Где-то недалеко рыщут бывшие товарищи по оружию, и они жалости к беглецу и предателю не испытают. К пленнику тем более.
Заново перевязав Волка и собрав вещи, Воладар взялся за самое трудное — поднять безвольное тело на спину спокойной безрогой рельмы. Он заставил ее лечь на землю, аккуратно уложил ифенху головой на круп, накрыл одеялом и плащом и постарался понадежней привязать. Коровка вставала осторожно, будто понимала, насколько слаба ее ноша. Разэнтьер провел ее через кусты, потом вернулся за конем. Крепко примотав повод к передней луке седла, он пустил жеребца шагом прочь от убежища.
Через полчаса он рискнул перевести животных с шага на плавный аллюр — иначе от преследователей не оторваться. Поминутно оглядываясь на раненого, лихорадочно соображал, как быть дальше. По щекам ифенху разливалась нехорошая серь. Покуда дорога в обе стороны оставалась пустой, но кто знает, когда придется столкнуться с рыцарями. А Волку нужны тепло, лекарь и много крови.
Решение озарило внезапно — Тайер! Где-то здесь неподалеку должен стоять его дом. Если Разэнтьер правильно помнил, от главной дороги, ведущей к Змеевым дебрям, сворачивала узкая колея, и где-то там в перелеске прятался дом родича, живущего отшельником. На повороте, помнится, торчит старый обгорелый пень... Отыскав глазами нужную примету, Воладар решительно развернул коня.
«Была не была!»
Ехать пришлось недолго. Уже через четверть часа перед самой конской мордой с оглушительным лаем выскочил лохматый рыжий пес. За ним из зарослей вынырнул и его хозяин. Окинув хмурым взглядом потрепанную парочку, он выдернул поводья коня из рук племянника, фыркнул и повел незваных гостей к дому.
Во дворе уже поджидали слуги — конюх, кухарка и садовник. Большего старший Воладар не мог себе позволить, и не потому что не хватало средств на содержание, а потому, что ему стоило быть незаметным.
- Ох ты, батюшки! - всплеснула руками пухлая пожилая женщина в темном платье и переднике при виде грязных измученных путников.
- Этого напоить свежей кровью и в постель, - приказал Маг-эр-Тайер, кивнув в сторону сородича. - А этому — горячую воду и чистую одежду! - ифенху поморщился столь показательно, что Разэнтьеру невольно стало стыдно за свой вид и запах. - Животных в стойла.
Слуги бросились исполнять приказы, а младший Воладар сполз с седла и едва не рухнул наземь от усталости. Спасибо дяде, поддержал.
- Как вымоешься — я жду тебя в столовой, с подробным рассказом. А до тех пор пожалей мой нюх.
Разэнтьер потупился и поплелся в дом следом за родичем, радуясь короткой передышке. «А смердит действительно, как от последнего нищеброда» - вяло подумал он
Спустя два часа они с Тайером сидели в столовой за ужином и разговором. За окнами хлестал проливной дождь. В одной из спален наверху под присмотром кухарки лежал ухоженный Волк. Разэнтьер даже не надеялся, что им позволят остаться — слишком жестким и суровым был взгляд красновато-карих глаз дяди, в которых то и дело мелькали багровые проблески. Ифенху задумчиво постукивал когтем по столешнице и дожидался, пока племянник покончит с едой. А тот сидел, съежившись, и равнодушно ковырял вилкой отбивную, несмотря на то, что есть хотелось зверски.
- Доедай, - строим тоном приказал Тайер. - Если и дальше собираешься выкармливать своего приятеля, сил тебе потребуется много.
Он ничуть не изменился с тех пор, как уехал из дома почти двадцать лет назад. Четко очерченные фамильные черты, прямые темно-русые волосы до плеч, цепкий взгляд. Аккуратные усы и короткая бородка отличали его от прочих ифенху, делали слишком приметным среди почти сплошь безусых Темных. Сложение он, как и все они, имел ладное — ни излишков, ни недостатков. Сильный зверь, вынужденный сидеть в глуши и безвестности ради того, чтобы выжить самому и не подставлять других. Даже одежда на нем, потомке высшей Ниеррскй знати, была деревенская.
Разэнтьер вздохнул и честно попытался подчиниться. Но кусок в горло не полез. Он молча покачал головой и отставил тарелку.
- Ладно, - махнул рукой Тайер. - Рассказывай, откуда взял такого спутника и как докатился до шатаний.
- Я предал Орден.
- Что-о?! — изумился дядя. - Чтобы ты — и кого бы то ни было предал? Прости, мой мальчик, но я не верю. Ты слишком принципиален.
- Тем не менее, я это сделал!
И Разэнтьер рассказал старшему родичу все, что случилось за последние несколько недель. Тайер слушал, не перебивая, а потом задумчиво произнес:
- Я подозревал, что этим кончится. Ты чересчур справедлив для того, чтобы карать без разбору, как это принято у Инквизиции. А дальше-то что делать станешь?
- Не знаю, - вздохнул Разэнтьер, и снова принялся за еду. - Ты ведь не позволишь нам остаться. Значит, отвезу его к Змею.
- Только на одну ночь. Сам понимаешь, орденцы рыщут. Найдут — ни вам, ни мне не сдобровать. Но все-таки, доберешься ты до Манвина, а потом что? Среди людей тебе больше места нет. Примет ли тебя Старейшина, я не знаю. Семья вполне может прилюдно от тебя отказаться, и я не имею права их уговаривать.
Каждое слово Тайера словно вколачивало гвоздь в свежую рану. Младший Воладар вздрагивал и все ниже опускал голову. Это что же, выходит, он сглупил, совершил ошибку? Здравый смысл подсказывал, что лучше, проще и выгоднее было бы выполнить свой долг рыцаря-инквизитора. Но против этого возмущенно вздымалась изнутри горячая волна гнева, давящая ощущением непоправимой ошибки, неправильности. Он вскинулся и ответил:
- Не знаю. Но если бы пришлось поступить так еще раз — я бы без раздумий сделал то же самое!
- Почему? - странно прищурился Тайер. - Чем тебе глянулся Бешеный Волк? Он ведь действительно бешеный, я наслышан о его «подвигах». Да и знаю кое-что интересное...
- От того, что он бешеный, ему и помогать не надо?! - взвился Разэнтьер. Тихонько вошедшая в столовую кухарка аж подпрыгнула.
- Господин, - обратилась она к нему. - Вы бы поднялись наверх. Он вас зовет.
Воладар подорвался с места под насмешливое дядино хмыканье и почти бегом ринулся за женщиной наверх.
В комнате разлился такой же пасмурный полумрак, как и во всем доме, одна-единственная свеча безуспешно старалась разогнать темень. Стоило Разэнтьеру войти, как Волк дернул ухом, узнав шаги, разлепил мутные больные глаза и радостно рванулся встать. Само собой, завалился на бок и взвыл, растревожив раны. Пришлось чуть ли не через всю спальню прыгнуть в два шага, чтоб успеть подхватить, придержать и уложить обратно. Холодные когтистые пальцы тут же вцепились в руку — клещами не разожмешь.
- Пришел... - слабо выдохнул Ваэрден, скатившись дальше в неразборчиво-довольное звериное урчание. Руку не выпустил.
Разэнтьер присел на край постели и бездумно стал гладить разметавшиеся седые волосы, будто успокаивая зверя или ребенка. Урчание усилилось. Он затаил дыхание, боясь любым неосторожным движением нарушить что-то невидимое, стеклянно хрупкое. Оно протянулось между ними и повисло в воздухе звенящей паутинкой, наполняя душу странным, доселе неведомым чувством единения со зверем. Бешеный Волк в глубине души мечтал сделаться ручным. Хотя бы для кого-то одного.
И предать его означало совершить грех еще более страшный, чем тот, что загнал их сюда. После этого можно сразу идти к упырям на съедение.
- Поздравляю, Эр Воладар, - раздался от порога негромкий голос хозяина дома. - Ты нашел себе ифенху.
- О чем ты? - Разэнтьер встрепенулся, не прекращая гладить и почесывать Волка за ухом. Тот, успокоенный присутствием спасителя, спал крепче младенца.
- А, ты не знаешь? - Тайер выглядел как кот, который умиленно любуется возней подрастающих детенышей, оценивая, скоро ли можно будет отправить их на самостоятельную охоту. - Семьи Эр-риану издревле связывали себя узами с ифенховскими родами, пока Орден не начал эту треклятую войну.
- Как это?
- Очень просто. Дети лет в пять-шесть проходили испытание. На «мысленную близость» с Темными. И если кто-то кому-то приходился по душе — устанавливались связующие узы, как у тебя сейчас.
- Я этого точно не делал! - возмутился Разэнтьер. Костлявые пальцы, стиснувшие его ладонь, согрелись и расслабились, когти перестали впиваться в кожу.
- Разумеется, - усмехнулся Тайер, чуть показав верхние клыки. - Это сделал он, едва почуял, что тебе можно доверять. И наверняка сам не понимал, что творит.
- Бред какой-то. Это же против воли!
- Доверие зверя — это великий дар, Разь. Люди не знают такой верности, какую проявляют волки, если выбирают себе кого-то. Гордись — ты приручил его, и он будет защищать тебя до конца твоих дней надежней родного брата, но и ты обязан нести за него ответственность гораздо большую, чем за прирученного зверя. Понял?
Разэнтьер задумался. Выходит, за истреблением так называемой «нежити» кроется нечто гораздо большее, чем «защита людей от хищников», ибо эти самые хищники, оказывается, вполне уживаются с людьми бок о бок... Опять политика, не иначе.
- А зачем нужны эти связи? - спросил он.
- Для того, чтобы ифенху не сходили с ума и не охотились на людей, - коротко ответил Тайер. - Полагаю, предлагать тебе отдельную комнату бессмысленно, так что, я пришлю Селанту с еще одной постелью. Завтра утром вы отправитесь к Старейшине, я дам вам проводника.
И он вышел, оставив странную парочку наедине.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 6 Сен 2013 16:11    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

5. Выбор

Ожидание затягивалось. Тайер отправил ворона с посланием четыре дня назад, а парочки ни слуху ни духу. Над лесом снова собирались тучи, грозя пролиться затяжным дождем, и Старейшина беспокойно ходил взад-вперед перед высоким окном в своем кабинете. Длинные полы синего бархатного кафтана-кахари, расшитого на рукавах и груди золотом и перехваченного в талии широким тканым поясом-кодэ, разлетались на резких поворотах, кованые каблуки отделанных сафьяном сапог царапали дорогой паркет. Он отправил следопытов на поиски беглецов три часа назад, но ни птицы, ни мысленные отчеты опытных болотных воинов ничего внятного не приносили. Разэнтьер и Ваэрден пересекли границу леса, во весь опор удирая от Орденской погони, и как в воду канули. Причем, если верить глазам воронов, Волк лежал на рельмской спине мешком.
Змей волновался. Его сознание раскинулось на весь огромный лес, но не могло уловить даже слабого отголоска присутствия седого. Чтобы отследить Воладара, нужно было хотя бы раз увидеть его лично и запомнить. Тишина означала одно — Волк либо умер, либо очень близок к тому, чтобы отправиться на Колесо. Чего нельзя допускать ни в коем случае! Ифенху ударил по раме кулаком, так что застонал прозрачный лирофанит, и глухо зарычал. Ну почему он не вмешался сразу, когда можно было? Почему позволил себе испытывать мальчишку, не просчитав последствий стычки? Старый самонадеянный идиот! Привык к тому, что все планы всегда удаются, расслабился, понадеялся... А ведь последний раз он ошибался лет пятьсот назад, если не больше! А его ошибки могут дорого обойтись последнему бессмертному роду Десмода. Да и перед Ваэрденом он вышел виноватым.
Что за невезение...
И все-таки, у Десмода должен быть Владыка Тьмы. Первый Эль-Тару за несколько тысяч лет.
Инквизиция не знала, что на других материках у Старейшины имелись осведомители, работавшие на него поколение за поколением. Тореайдр вообще сомневался, что маги в своей гордыне внимательно следят за тем, что происходит за морем. И уж подавно, они не ждут подобного интереса от ифенху! Глупцы, как будто слабость перед водой может стать помехой.
Змей перестал метаться и замер гротескной статуей. На девственно-чистом письменном столе, поблескивая лаком, стоял длинный ларец, предназначенный Волку. Придется ли отдать?..
Донесения из-за моря нисколько не радовали. Везде творилось то же самое, что и на Ниерре — неурожаи, землетрясения, войны, двухголовые младенцы, взбесившаяся, бесконтрольная Сила. Чудищ развелось немеряно...
А этот нервный дерганый мальчишка вздумал помереть!
Не в силах сидеть на месте, Тореайдр стремительно вышел из кабинета.
И нос к носу столкнулся с Лемпайрейн. Тьфу, Тьма изначальная! Сосредоточившись на поиске и переживаниях, он не услышал, что дочь крутится под дверью, хотя она наверняка пыталась мысленно его дозваться.
- Что ты здесь делаешь? - спросил Змей, против воли грубее, чем собирался. Выволочку от Владыки Света он ей не простил.
Ифенхи отшатнулась, нервно скомкав в руке роскошный синевато-черный бархат верхней юбки. Она неуклюже переступила, едва не подскользнувшись на вощеном полу. Странно, обычно гибка, как кошка. Старейшина поддержал ее под руку, невольно вдохнул отдающий молоком запах кожи, смешанный с ароматом волос, аккуратно вымытых с можжевельником. На долю мгновения он вспомнил, что дочь она ему никак не по плоти, но тут же загнал эти мысли прочь. У девочки скоро будет совсем иная роль.
- Я... тебя ждала. Хотела спросить...
- Ну? - Тореайдр двинулся по коридору. Руки дочери при этом не выпустил, принудив почти бежать за собой.
- Почему ты так носишься с этим бездомным? - в голосе Рейн явственно прозвучала обида. - Ты позволил чужаку меня унизить!
- Не будь дурой. Владыке Света не перечат. К тому же, он прав.
- С каких это пор ты стал перед кем-то преклоняться? С каких это пор чужие важнее своих?
Старый ифенху остановился прямо посреди лестницы, прижав женщину к резным перилам. Его темное лицо нависло над ней, холодные змеиные глаза припечатали не хуже кузнечного молота. Под тяжелым взглядом хотелось ни больше ни меньше — просочиться сквозь ступени и исчезнуть.
- Послушай, глупое мое дитя, - мягко и ласково заворковал он в самое ее ухо. - Нельзя сидеть в лесу, когда мир сходит с ума, и делать вид, что это вечно будет устраивать всех. Ну еще лет пятнадцать-двадцать они оставят нас в покое, но дальше им захочется сравнять нас с землей. Ваэрден очень ценен для них — иначе стали бы они два века за ним так упорно гоняться? А раз так, я не собираюсь отдавать его им, поняла?
Напуганная Рейн молча кивнула. Она любила своего отца и мастера, но боялась его гнева. Не без причины — при желании он мог смять ее тело и волю, как яичную скорлупку. Ифенхи судорожно вцепилась в лакированное дерево позади себя, собранные шпильками волосы наполовину рассыпались.
Их прервали.
- Мастер!
Внизу стояла Леана — роскошная царственная женщина с белой кожей и косами цвета темного меда. Фаворитка и преданная помощница.
- Мастер, они идут! - ифенхи выглядела встревоженной. - Их нашли!
- Где? - резко спросил Тореайдр.
- Там, во дворе! Всадники!
Ифенху выругался и, постепенно растворяясь в воздухе, сбежал по лестнице. Шаг с последней ступеньки — и он оказался на крыльце собственного дома. Скользнувший по двору ветер донес запах усталости и крови.
На каменных плитах в окружении пятерых взволнованных следопытов шатались две животины — деревенская рабочая рельма и рыцарский жеребец. Человек кое-как сидел в седле сам, Волка держали на широкой спине ремни.
Змей очутился возле беглецов одним длинным звериным прыжком, заглянул в мутные голубые глаза грязного вымотанного человека с многонедельной щетиной. От усталости тот совсем отупел и перестал замечать окружающее, хотя страх продолжал сидеть в нем где-то глубоко. Едва успев махнуть кому-то, чтобы сдали парня на попечение слугам, Старейшина метнулся крельме — Волк нехорошо захрипел, хлынула горлом кровь.
Не тратя лишнего времени на распутывание узлов, Змей разорвал ремни голыми руками. Стащил с седла на руки безвольное тело, закрыл всем своим существом от шума возбужденно галдящих голосов и разумов, слился с седым, чтобы не дать сорваться в долгий полет к Колесу. И ринулся к дому, на ходу раздавая короткие гавкающие приказы.
Чистое светлое помещение на первом этаже дома встретило Змея беготней. Слуги суетились, подогревали молоко, разбавляли им воду примерно наполовину — в таком виде она не причиняла Темным вреда. Кто-то кипятил хирургический арсенал, кто-то уже застелил широкий стол куском чистой ткани.
- Терпи, бродяга, терпи. Тебя двести лет убить не могли и теперь не достанут.
Тореайдр в своей жизни видал и не такое, и в обморок от вида загнивших ран падать не собирался. Присохшие бинты срезали к хильденской матери, и пока слуги заново вскрывали, промывали и чистили сотворенное инквизиторами безобразие, Змей полностью парализовал волю Волка — вздумай тот вырываться, от людей и мокрого места не осталось бы. Зажав ладонью костлявую Волкову руку, он размашисто полоснул скальпелем по вене на запястье и пинком подставил под черную, дурно пахнущую струю крови медный таз.
- Терпи, я напою тебя потом... Собой напою, терпи.
Ответом был едва слышный скулеж.

Его влекло прочь от распластанного на испятнанной кровью простыне тела, прочь от боли и человеческих рук. Зрение и слух угасли, с огромной скоростью отдалялся куда-то вниз Тореайдр... А он впервые был совершенно свободен, никому ничем не обязан и счастлив. Не нужно было больше выгрызать себе право жить. Не нужно было постоянно бежать. Не нужно было никому ничего доказывать.
«Я умер» - подумал он. «Наконец-то я умер и можно послать все к хильден».
Но тут глухая непроглядная тьма сделалась прозрачной. В ней замерцали огоньки желтых, голубых, зеленых и красных звезд, а впереди забрезжил свет. Любопытство заставило его подумать: «Что там?»
И тотчас неясное сияние прыгнуло навстречу, будто только этого и ждало, стало весомым, четко различимым, почти осязаемым. И невыразимо прекрасным.
Всем своим существом он видел столб Света и Тьмы. Два потока изначальных Сил свивались тугой толстой спиралью, гудели и пели, стремясь из бесконечности в бесконечность, пронзая собой древнее, необозримо огромное Колесо, обод которого терялся где-то в за гранью зрения.
Ступицей Ему служила испещренная золотыми письменами каменная звезда о шестнадцати лучах. По восьми спицам Его россыпью горели яркие белые точки и шарики — иные миры. А над Ним, степенно кружа и поворачиваясь то одним, то другим боком, плыли вокруг столба-спирали три сферы. Одна сияла ярче солнца. Другая светилась живой искрящейся темнотой. А третья, почти незаметная глазу, будто подернулась легчайшей серой дымкой...
Он опустился на гладкий серый камень, влекомый любопытством, бездомный крылатый волчонок с пушистой черно-седой шерстью. Поодаль стоял Некто высокий и суровый. Звереныш испуганно прижал уши и пригнулся - от незнакомой фигуры исходил слишком яркий, застилающий глаза свет. Он захотел принюхаться — свет пах яблоками и медом. Он стал подбираться на неуклюжих толстых лапах — свет не спешил нападать. Тогда он сам с ворчанием прыгнул на белое сияние и цапнул зубами край одежды.
- Ну чего ты, чего? - спросил свет низким звучным голосом, и широкая нечеловеческая ладонь подхватила волчонка под брюхо, отцепила от одеяния, подняла к самому лицу, которое тот не сумел различить. - Распрыгался тут. Тебе вообще здесь бывать еще не положено — не дорос. Помирать, вишь ты, собрался. А не дам!
Второй рукой незнакомец его погладил! Это было так непривычно, что волчонок заскулил, но потом храбро цапнул когтистый палец.
- А ты с характером. Это хорошо, - коготь незнакомца почесал его за ухом, пригладил перышки на крыльях. - Но здесь тебе быть еще рано.
Волчонок заскулил и вильнул хвостом. С ним раньше никогда не разговаривали таким голосом.
- У тебя еще есть дела. И со временем ты придешь ко мне учиться. А пока иди, тебя зовут!
И впрямь, какая-то неодолимая, невидимая сила потянула его назад, прочь от Колеса...

…Пришли боль и голод. Он выгнулся в чьих-то руках, с хрипом хватая воздух, которого не было в легких. Держали крепко, тут же ткнули лицом в истекающее кровью темно-зеленое запястье. В горло хлынул нектар. Сладкий, жгучий, как перец, горячий и пряный, и такой же пьянящий, как старое вино. Он пил, захлебываясь, жадно, желая забрать все, осушить до конца... Ведь силы много не бывает, а он впитывал ее всем телом, каждой клеточкой, как сухая губка — воду.
Но ему сказали:
- Хватит. Теперь спи.
И толкнули на подушку. Блаженство кончилось, внезапная слабость лишила даже возможности заскулить, требуя продолжения. Обиженный скупостью дарителя, он провалился во тьму обычного беспамятства.

***
Разэнтьер устал удивляться. Устал бояться. Устал бежать. Тупая ноющая боль в плечах, спине, бедрах заставляла думать только о том, как бы побыстрее сойти с лошади а не свалиться вместе с ней... Все позади. Он прикрыл глаза, чтобы не видеть расписной потолок небольшой уборной при гостевой спальне и блаженно вытянулся в большой медной ванне, позволив горячей воде и рукам служанки вытягивать из тела усталость последних дней. Руки все еще дрожали после неимоверной гонки. До одури хотелось спать, глаза слипались.
«Надо будет сбрить щетину... Везет ифенху с этим делом... А с водой нет. Бедный Волк, ему это удовольствие заказано. Жив ли? Надо же, ха-ха, кто бы мог подумать, что я — я! - буду в доме последнего Старейшины ванны принимать! Чепуха какая-то... Бред»
Бывший капитан плеснул водой себе в лицо, чтобы хоть как-то разогнать сонную одурь.
От Тайера, хвала всем Богам, подозрение отвести удалось, а вот удрать от погони — нет. Инквизиторы напали на их след в полудне пути от границ леса. Пришлось удирать от них во весь опор, едва не убив бешеной скачкой Волка. Как добрались до границ Таймерина, как не утонули в топях, пока встретили следопытов, он уже не помнил. Пришел в себя, когда служанки начали стаскивать с него пропахшую потом и пылью одежду, и вот уже часа два лежал в горячей воде, ни о чем не думая.
- Достаточно! - Разэнтьер резко высвободился из рук служанки и встал. Вода ручьями полилась с крепкого, кое-где рассеченного шрамами тела, расплескалась по мраморным плиткам пола. Женщина, пряча глаза под капюшоном белого балахона, протянула ему широкое пушистое полотенце. Воладар обернул его вокруг бедер и, выбравшись из ванны, отправился в спальню. Мимо проскользнули двое молчаливых слуг, дожидавшихся, когда можно будет вынести воду. Вечерние тени на кресле в углу зашевелились, распались и явили хозяина дома.
Рука инстинктивно потянулась к поясу за оружием, но там обнаружилось только полотенце. Разэнтьер скрипнул зубами и усилием воли заставил себя спокойно стоять на месте и прямо смотреть в горящие желтизной глаза Змея.
- Благодарю за гостеприимство, Мастер, - поклонился он, сохранив невозмутимое выражение лица. Внутри все переворачивалось от накатившей тоски пополам со страхом перед Старейшиной. - Я надеюсь, мои усилия не оказались напрасными?
Голос дрогнул, выдал волнение. Впрочем, сидевшее перед ним древнее существо и так все прекрасно видело. Его громадные уши выражали живейшую заинтересованность.
- Можешь не беспокоиться, он жив. Если переживет эту ночь, значит, одолеет заражение. Пришлось пустить кровь, но это ничего, и не таких выкармливали, - Тореайдр задумчиво потеребил короткую черную бородку клинышком и хмыкнул. - Хорошо еще, что везти пришлось недалеко.
Воладар кивнул. Без одежды и босиком становилось холодно, несмотря на то, что под ногами лежал толстый пушистый ковер. Его передернуло. Перед глазами, странно сливаясь с Волчьим, маячили лица матери и отца. «Боги, что они скажут, ведь я опозорил всю семью...»
Какого хильден ты тут маячишь, старый кровопийца? Нет, ни в коем случае нельзя так думать. Даже тени мысли допускать! Никакие щиты и никакие амулеты не помогут скрыть мысли от Старейшины, да еще в его собственном доме, где каждый камешек пропитан его волей.
- Одевайся, чего стоишь, мерзнешь, - насмешливо склонил голову набок Змей. - Стеснительность передо мной к лицу юной деве, но никак не инквизиторскому вояке.
- Бывшему! - рявкнул Разэнтьер, не сдержавшись, и отвернулся. Ему внезапно стало стыдно этой вспышки. Во что он превращается? На постели предусмотрительно лежала стопка чистой одежды. Он натянул штаны и рубашку и сосредоточился на шнуровке.
От пристального взгляда ифенху по спине ползли мурашки.
- Позволь задать тебе два вопроса.
- А разве вы не можете прочитать меня?
- Могу, но зачем? Я хочу узнать, что ответишь мне ты сам. Так интереснее.
Воладар сдунул с лица мокрую челку.
- Спрашивайте.
- Почему ты спас Ваэрдена? - человек спиной почувствовал, как ифенху подался вперед. Тренированное инквизиторское чутье тут же завопило об опасности — сейчас прыгнет! - но Воладар заставил его заткнуться.
- Потому что он попросил меня о помощи. Потому что, если мы люди, то не должны быть хуже зверей! Я ведь просматривал отчеты за два века — он никогда не проливал крови больше, чем это делает обычный наемник, головорез и мародер, а то и меньше оного! Это несправедливо!
- Значит, твое понятие справедливости превосходит понятие «человеческой чести», - довольно ухмыльнулся Змей.
- Человеческая честь не в том, чтобы пытать невиновных и радоваться пыткам, - буркнул Воладар.
- А в чем же? - вкрадчиво поинтересовался Тореайдр. - И чем от нее отличается честь ифенху, в таком случае? Но это так, праздные мысли, мой мальчик, подумай на досуге... Вопрос второй: зачем ты, столь болезненно справедливый юноша, пошел в ряды Инквизиторов? Не отрицай, в вашем обществе такие как ты считаются, в лучшем случае, глупыми мечтателями. В худшем — опасными еретиками. И поступают с вами соответственно.
Разэнтьер притопнул сапогами, набросил на плечи камзол и повернулся к Старейшине.
«Знаешь, мне плевать на философские вопросы. У меня развалилась на куски жизнь».
- Потому что я хотел понять причину ненависти. Я хотел разобраться, почему одни люди могут жить с вами, а другие — нет. У меня дядя по прадеду — ифенху. В Ордене утверждают, что знают ответы, но...
Дерзкая мысль повисла в воздухе вместе с сумбурным ответом. Старейшина поднялся и пристально взглянул на  человека сверху вниз.
- Не говори глупостей, мальчик. Жизнь не может развалиться, если ты сам сделал выбор.
«Я знаю, о каком выборе ты говоришь. Но это невозможно!»
- Пойдем. Я отведу тебя к нему.
Идти пришлось сквозь рой любопытных взглядов и насмешек: «смотрите, девочки, ужин сам пришел!» Словно всем обитателям дома враз расхотелось заниматься своими делами, и они столпились поглазеть на беглого инквизитора. Разэнтьер старался держаться поближе к Змею и не показывать своего страха перед хищниками. Лучше задержать взгляд на роскошных картинах и фресках, на искусно кованых светильниках и статуэтках. Всего-то и надо пройти десять шагов по коридору и за угол — а вышло как сквозь вражеский строй на поле боя. Когда Старейшина буквально втолкнул его за дверь Волковой спальни, Разэнтьера отчетливо била мелкая дрожь.
- Успокойся, сюда не войдут без моего приказа.
Уютно горел камин, мерцали огоньки свечей в паре канделябров, поставленных так, чтобы их свет не беспокоил лежащего без памяти ифенху. Вечер за окном разразился затяжным дождем - в мир, наконец-то, пришла осень. И капли шумно били в лирофанитовые пластины окна.
- Тебе теперь место только рядом с ним, - негромко сказал Тореайдр. - Ты несешь ответственность за его жизнь, раз уж взвалил ее на себя. Сиделкой здесь работать никто не согласится, да и он кроме тебя никого не подпустит. Крови вдоволь. Вон, на столе кувшин. Я держу его сознание, так что, за себя можешь не опасаться.
С этими словами старый ифенху вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Разэнтьер остался один на один со своей рухнувшей жизнью.
«А хоть бы и кинулся», - подумал он Змею вслед. «Кому от этого хуже будет. Не пришлось бы ничего решать...»
Длинно, со стоном выдохнув, он замер посреди комнаты. Зажмурился, стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Хотелось взвыть, выплеснуть, выкричать накопившуюся боль, обругать себя за малодушие. Но, разве это позволительно у постели больного? Вдох-выдох. Спокойно, Разь, спокойно. Ты спас чужую жизнь, одним неправильным убийством в этом мире стало меньше. Разве это плохо?
Разве это стоит уничтоженной чести семьи Воладар?
Он подошел к постели, склонился над ифенху. Ваэрден, бесцветный и тонкий, словно высушенный, терялся среди белых простыней, только черные штрихи когтей сиротливо разбавляли белизну. Дыхание едва жило возле самых губ, седые волосы истончились и разметались по подушке.
- Ты больше похож на древнего старца. Из-за тебя я потерял все. Так что, будь добр, выживи — ты все, что у меня осталось.
Негромкие слова упали на пол и разбились на осколки. Если бы Волк мог сейчас слышать, он бы несказанно удивился им. Или нет?
- Почему ты называешь меня дядей?..
Ваэрден лежал такой тихий, смирный и беспомощный, что в груди невольно подымалось желание защищать. Ничего опасного и угрожающего в нем не было. Какая, к хильденовой матери, гроза Ниерра?
«Кабы не я, валяться тебе сейчас в мусорной куче... Кабы не я, отец с матерью не оказались бы сейчас в опасности»
Тоска выворачивала душу наизнанку. Его поступок наверняка станет поводом для Ордена «оказывать внимание» семье Воладаров. И неизвестно, чем это «внимание» обернется... Он подошел к окну, уперся лбом в холодное стекло, тихо зарычал, не в силах сдерживаться. Уж лучше смерть, чем... чем что? За спиной застонал, приходя в себя, ифенху.
«Цыц, тряпка! Тебе есть чем заняться!»
Разэнтьер мысленно влепил себе оплеуху и поспешно взялся за дело. Густая липкая, пахнущая металлом и еще чем-то необычным алая струя полилась в подставленную чашку. Кровь была холодной, но сворачиваться совершенно не собиралась. Он присел на край постели, приподнял Волку голову и стал аккуратно поить, стараясь не пролить ни капли. Тот вместо того, чтобы с жадностью наброситься на драгоценное питье, упорно отворачивался и глотал с трудом.
- Ну пей же, - упрашивал Разэнтьер, не давая строптивцу отвернуться от очередного глотка. - Там всего лишь добавлено чуть-чуть сока синей наперстянки, чтобы она не сворачивалась, и травы для тебя.
«Откуда я это знаю? Они пользуются травами?»
Потом сообразил — подсказал Мастер. Ваэрден возмущенно заворчал на то, что его поят невкусной гадостью, но вместо того, чтобы отстать, Воладар только крепче держал ему голову.
- Пей без капризов, не то волью отвар без крови.
Какие-то нотки в его голосе заставили Ваэрдена вздрогнуть и подчиниться. Ифенху через силу допил «гадость» и обмяк, отвернувшись.
Время потянулось ленивой змеей. Заметить его неспешный ход можно было только по выгорающим свечам. Сонливость пропала, будто ее водой смыло, на смену ей явилось болезненное возбуждение. Разэнтьер метался туда-сюда по комнате, то и дело ероша пятерней отросшие волосы, падал в кресло, снова вскакивал — разум требовал хоть каких-то действий, чтобы обрести устойчивую опору. В дороге раскисать не позволяли опасность и цель, а сейчас остался только страх за родных. Инквизиция, если ей нужно, умеет действовать очень быстро, а провинившихся карает еще быстрее.
Застонал и заворочался Волк, вынуждая прекратить беготню
- Несчастье мое... - вздохнул Воладар, присаживаясь на край постели. Человеку он бы без колебаний влил обезболивающее, но как и чем напоить ифенху без риска сжечь ему все внутренности? Пьют ли они вино? К стыду своему новоиспеченный риану даже этого не знал. Да и ничего подходящего под рукой не было. Оставалось только позволить Темному вцепиться мертвой хваткой в протянутую руку да стараться мысленно успокоить, хотя Разэнтьер понятия не имел, как правильно общаться при помощи телепатии. Он просто старательно сосредоточил все мысли и чувства в одну старую как мир фразу: «все будет хорошо».
В дверь робко поскреблись. Воладар вздрогнул и вернулся к реальности.
- Кто там? — недовольно спросил он. Хозяева точно не стали бы скрестись, а прочих не хотелось пускать.
- Господин, - в приоткрывшуюся дверь просунулась молоденькая служанка с подносом, - Мастер велел принести вам и его высочеству ужин.
- Поставь на стол и ступай, - Воладар мгновенно скатился в привычный с детства тон обращения к слугам. - через полчаса заберешь.
Девушка кивнула, прытко перебежала от двери до стола. Молча расставила содержимое подноса, прихватила пустой кувшин и так же быстро скрылась, стрельнув любопытным взглядом в сторону затихшего Ваэрдена — надо же с подружками поделиться, что видела!
Разэнтьер проводил ее взглядом и неохотно покосился на блюдо под салфеткой. Аппетитный, вроде бы, запах жаркого сейчас вызывал только дурноту. А вот новый кувшин с кровью придется очень кстати, как только ифенху в очередной раз придет в себя.
«Нет, надо поесть...»
Он все-таки заставил себя взяться за вилку. Еще не хватало от собственной дурости начать в голодные обмороки падать.
Так время и потекло. Отбросив до поры за неуместностью всяческие переживания, Разэнтьер почти не отходил от вверенного его заботам Волка, изредка пользуясь помощью служанок. Сон сбежал от него напрочь, вокруг глаз залегли глубокие черные тени, лицо осунулось. Но он даже не думал останавливаться, словно часовой механизм, у которого никак не может кончиться завод. Изредка появлявшийся Змей увещевать упрямого смертного не пытался, только смотрел пристально — гадал, когда же иссякнет воля? Старейшина возникал посреди спальни прямо из воздуха, молча садился подле Ваэрдена, поил его своей кровью и так же молча исчезал.
Волк ко всему оставался безучастен, никак не желая определиться с выбором, на котором же свете ему быть, том или этом. Сердце упрямо колотилось в иссушенном болезнью теле, походившем на обтянутый кожей скелет, раны хоть и медленно для Темного, но заживали, с них даже сняли большую часть повязок. А вот разум упорно отказывался иметь дело с реальностью. Разэнтьер совершенно сбился с ног и стал походить на сумасшедшего призрака. Еще чуть — и нервная горячка обеспечена.
Однако на пятые сутки все изменилось.
Давным-давно наступил вечер. Отупевший от зверской усталости Воладар, как обычно, по глотку вливал безвольному подопечному очередную порцию сдобренной травами крови, как вдруг ифенху судорожно вытянулся и захрипел, захлебнувшись глотком. Мутные желтые глаза совсем остекленели.
«Все», - безучастно подумал Разэнтьер. «Конец. Отмучился».
А потом началось что-то странное.
Дыхание Ваэрдена участилось и стало громким, глаза широко распахнулись. По телу прошла судорога, словно кто-то незримый ворочался внутри, стремясь выбраться из тесной оболочки. Воздух в комнате стал тяжелым и густым. Даже никогда не учившийся магии Воладар почуял, как Сила заворачивается тугими жгутами, разбухает вокруг тщедушного тела. Еще немного, и она разорвет его изнутри, сомнет, раздавит. Волк хрипел, норовил извернуться и встать. Не получалось.
Смутно понимая, что делает и зачем, Разэнтьер сгреб ифенху в охапку — легкий, как подросток! - и поднял его, прижав к себе.
- Что за...
Мускулы под кожей заходили волнами, на спине внезапно вздулись бугром. Ваэрден вырвался и с рыком свалился на пол, ударившись боком. Хлынула кровь, затрещали кости. Разрывая спину в клочья, чуть ниже последних ребер с влажным хрустом стала расти какая-то гадость. Жилы и мясо туго оплетали непонятные костяные отростки. Из глотки ифенху рвался надрывный нечленораздельный рев боли. Когти судорожно скребли по полу.
- Какого хильден?! - Воладар от ужаса и отвращения не мог сдвинуться с места, тяжелая кровяная вонь мешала дышать. Наверное, эти крики слышало все поместье — кто мысленно, а кто и живьем. Перемазанная слизью и кровью дрянь на спине тем временем начала обрастать кожей, из нее бурно полезло что-то мокрое, черно-серое...
Перья?!
С грохотом распахнулась дверь. На пороге стоял запыхавшийся Змей без сюртука, в одной рубашке. Чуть не сметя Воладара к стене, Тореайдр ринулся к Волку. Стремительно растущие крылья беспорядочно бились, седой захлебывался воем. Старому ифенху с трудом удалось обхватить его поперек туловища, и теперь казалось, будто он держит большую диковинную птицу, подставляя ей собственное горло. Удары крыльев приходились куда попало, Волк от боли совсем перестал соображать и пришлось насильно заставить его вцепиться в жилу.
- Пей, мальчик, пей. Не бойся, все хорошо. Это нормально. Ты просто стал сильнее. Пей.
Разэнтьер отвернулся, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума. Не было никакого желания смотреть, как один ифенху кормит собой другого. Ему хватало утробного рыка и шелеста мокрых перьев, тяжелого прерывистого дыхания. Этот кошмар когда-нибудь кончится?..
- Лучше отдайте меня ему, - собственный голос прозвучал глухо и чуждо.
- Ну-ка цыц, смертный! - сдавленно прорычал в ответ Змей.
Копошение за спиной прекратилось, Ваэрден затих. Человек сглотнул вставший в горле тошнотворный комок и оглянулся.
Еще дрожащий от напряжения и эха боли в мускулах, но явно разомлевший ифенху лежал на руках старшего нагой седой птицей. И мерно дышал. Мертвенная синева сошла со щек, лицо выправилось и перестало походить на череп — выпитое наконец-то пошло ему на пользу. Птица...
- Прекращай маяться дурью и помоги мне донести его до моих покоев.
Дурь, конечно! Да он встал с пола легче балаганной плясуньи, даром, что с ношей на руках! Разве что свесившиеся до пола крылья изрядно мешали, чиркали жесткими маховыми перьями по ногам.
«И вовсе тебе помощь не нужна, это ты меня зачем-то жалеешь» - мысленно огрызнулся Разэнтьер.
Но подчинился, сдернул с кровати смятое покрывало, набросил на Волка, пряча от сторонних глаз диковину на спине — наверняка сейчас все поместье на головах ходит, засыплют вопросами, под ногами мешаться будут. Не дело.
Вопреки опасениям, дом затих и был темен. Редкие кристаллические лампы горели по стенам то здесь, то там, чтобы ночной мрак не был совсем уж кромешным. Ни души не попадалось на пути — видать воля Старейшины разогнала всех по углам, даже слуг.
Они поднялись по лестнице на самый верх, на последний этаж. Дверь с вырезанным на ней свернувшимся змеем распахнулась от толчка телекинеза и явила глазам царство роскоши. Настоящей, какая бывает только в старых знатных домах семейств Эр-риану, вроде Воладаров... Куда там королевским дворам, вовсю старающимся перещеголять и заткнуть старую знать.
В уютном перемигивании свечей в черных кованых канделябрах поблескивало лаком дорогое самсаровое дерево мебели и стенных панелей, на котором от времени проступили замысловатые узоры жилок; древесину наверняка сберегали от порчи специальными чарами. Искусно вышитые гобелены и ковры глушили все звуки и, против ожиданий, не давили красным «ифенховским» цветом — его вообще было на удивление мало в убранстве, выдержанном в теплых «перезрелых» тонах. Окна закрывали тяжелые портьеры цвета спелой сливы, такой же полог скрывал вход в широкий альков, где пряталось хозяйское ложе. Тореайдр первым делом скользнул туда — уложить безмятежно спящее, перемазанное в подсыхающей крови и слизи крылатое недоразумение... Иного слова Воладар для него сейчас подобрать не мог.
- Бедный мальчик... - прозвучал над ухом ласковый женский голос. - Совсем у тебя голова кругом, да?
Разэнтьер от неожиданности дернулся, споткнулся и чуть не рухнул вместе с круглым чайным столиком на трех резных кошачьих лапах. Невидимое щупальце телекинеза придержало за шиворот, помогло выпрямиться. Ифенхи хихикнула, игриво подмигнула и нежно провела когтистой рукой по его волосам, так что бедняга шарахнулся еще раз. И, к собственному стыду, покраснел — из одежды на даме имелся только легкий почти прозрачный пеньюар, не скрывавший аппетитного белого тела. И откуда она взялась? Здесь же никого не было. Впрочем, это же ифенхи, одернул себя Воладар. Иного и ждать не приходится.
- Сударыня, я... - от усталости колени готовы были подломиться в любой момент. Разэнтьер отыскал взглядом стул и рухнул на него.
- Леана! - угрожающе рыкнул из глубины покоя Змей. - Прекрати смущать гостя и распорядись принести ему ужин и вино. И разбавленное молоко для его высочества.
«Что? Какого еще высочества?» - вяло подумал человек. Уже второй раз бродягу Волка величали при нем подобным образом.
Ифенхи приподняла полы своего одеяния и быстро выскользнула вон, будто ее огрели плетью. Наверняка мысленно ей было приказано что-то еще, но Разэнтьера это не касалось.
- Что все это значит? - требовательно спросил он, едва Старейшина покинул альков. - Я раньше никогда ничего подобного не видел! Ни у кого!
- Это означает Al-heine, Высокую Кровь, - вздохнул Тореайдр. - В былые времена уже через дюжину дней Ваэрден был бы представлен совету Старейшин, чтобы получить собственное родовое имя и право возглавить Клан. Теперь это сделать некому. Даже меня Темный дар за всю мою жизнь не удостоил чести иметь крылья. А его сущность, видимо, происходит от кого-то из Высокородных.
Будь Разэнтьер не таким сонным, он бы призадумался, но ему было не до того. Глаза слипались, он едва нашел в себе силы съесть принесенный служанкой ужин и добраться до тахты за ширмой, на которую любезно указал хозяин, вестимо собравшийся провести бессонную ночь подле Волка. Человек еще умудрился стянуть сапоги, но и только — дальше его поглотил сон.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 6 Сен 2013 16:15    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

6. Высокая Кровь

Сон отступал медленно, неохотно. Рассыпался сверкающими искорками в мягкой бархатной темноте, сменившейся красноватой серью под веками. Сбежал и оставил угасающую память о сновидении и немного болезненную истому, сдобренную теплом. Шевелиться не хотелось. Думать тоже. Что-то с ним было не так, но и это важным не казалось. Радовало отсутствие боли. Он лениво заворчал в подушку и попробовал перевернуться с живота на бок — досыпать.
Не тут то было. Что-то лишнее, накрывавшее его спину словно одеялом, тут же отозвалось букетом ощущений, судорожно задергалось, раздался женский вскрик. От удивления пришлось проснуться и повернуть растрепанную голову, чтобы разглядеть, что же там такое.
Он бы подпрыгнул, если бы непослушное тело позволило. А так — только шлепнулся обратно на подушки, беспомощно взмахнув этим черным и в перьях — нужное слово из головы попросту выветрилось. Может, померещилось спросонья? Да нет, на дворе белый день, из приоткрытого окна ветер дует, ветка сероствольника по стеклу листьями шелестит. И перья щекочут спину.
- Тише, герой, не суетись, - прозвучал знакомый чуть насмешливый голос, и мягкие руки Лемпайрейн легли на перья, осторожно и крепко прижали их к кровати. – Это крыльями называется. И тебе очень повезло, что мы оказались рядом в такой нужный момент.
Она не убирала рук до тех пор, пока не убедилась, что Ваэрден способен хотя бы не махать непослушными громадинами как попало.
- З-зачем? - ничего более умного в голову не пришло. - Что я с ними делать буду?
- Заслужил ты их, наверное, - ифенхи принялась поправлять и приглаживать выбившиеся из покрова перья, одновременно проверяя, чувствуют ли крылья что-нибудь. – Зачем с талантом рождаются? Вот у тебя явный талант выживать.
- Как у того пса подзаборного, - зло рыкнул Ваэрден и дернулся. - Эй, прекрати, щекотно же!
Он хотел было повернуться и сбросить ее руки с крыла, но к несчастью, строптивые конечности перепутались, а она сладко хихикнула и перебралась ему на спину, усевшись верхом. Наклонилась, коснувшись грудью лопаток и придавила крылья всем весом. На ней почти ничего не было, кроме легкого газового платья.
- Какой же из тебя пес, - прошептала она в самое ухо. - Только царская волчья порода.
Ее молочно-можжевеловый запах забивал ноздри, от прикосновений волоски на загривке вставали дыбом. Ифенху понял, что вырываться бесполезно — удержит, она сейчас сильнее. И распластался под ее весом.
- Скажешь тоже, царская, - буркнул он. - Слезь с меня, это неприлично!
Волк не понимал заигрываний, своей настойчивостью Рейн его только раздражала. Юфус запрещал ему связываться с женщинами, называл их ненужной растратой сил и времени, и Ваэрден это запомнил крепко. Особенно после того, как его заставили выпить девушку, с которой он однажды провел ночь. Наказанием за сладкую страсть была очередная порция плетей и воды.
- Не беспокойся, приличный наш, а вдруг ты мебель сломаешь? – Рейн, наоборот, устроилась еще удобнее, не забыв прижаться покрепче и поерзать. – Ты ведь совсем не хочешь поломать ничего лишнего? – ее коготок скользнул по шее и отодвинул волосы.
- Тебе чего надо? - буркнул ифенху, вздрогнув всем телом, но стараясь не подать виду. Она была теплая. Сытая. Манящая. Но гораздо больше, до судорожной боли, хотелось расправить крылья и взлететь, все выше, выше поднимаясь с каждым взмахом...
- Мне? Ничего особенного. Как ты мог подумать, - ее голос снова упал почти до шепота. - Я даю тебе время привыкнуть...
К чему привыкнуть, она так и не сказала. Может, к своей персоне, а может, к крыльям. Ее сознание осторожной прохладной шелковой лентой потянулось к его, коснулось самой границы. Теплые губы легонько, почти невесомо поцеловали в шею. Он в ответ тут же ощетинился этаким ежом — не лезь! Ифенху затопила дикая волна ужаса, тело напряглось, пытаясь сбросить женщину. Ваэрден зарычал. Голова разламывалась от боли, крылья вырывались из рук Рейн. Ей уже стоило усилий его удерживать. Запрещено!..
- Ну, куда ты рвешься? - спросила она все еще спокойно, хотя раздражение плеснуло на глубине. Ей пришлось ослабить хватку и приподняться на локтях.
Неподвластные хозяину крылья тут же ударили ее со всей силы, развернувшись с громким хлопком. Лемпайрейн с визгом скатилась с кровати и едва успела увернуться от следующего взмаха.
Он и сам был не рад тому, что слабое ватное тело вдруг начало своевольничать. Что-то внутри стремилось взлететь, вывернуть плоть наизнанку, и крылья бились все сильнее. По спальне гулял ветер, сбивал ткани и мелкие предметы, мускулы свело судорогой... Но это было так сладко!
Ваэрдену хватило дюжины взмахов, чтобы вконец запыхаться, как птенцу-слетку, который только учится выпархивать из гнезда. Он свалился лицом в подушку и замер, тяжело дыша — будто перед этим миль десять пробежал в полных рыцарских доспехах. Плевать было и на женщину, с ворчанием поднявшуюся с пола, и на собственный страх перед ней.
- Сделай милость, уйди отсюда! - простонал Волк и, не глядя, швырнул в нее подушкой. Не попал. Лемпайрейн фыркнула и обиженно хлопнула дверью.

***
Лемпайрейн медленно брела по саду, старательно обходя лужи на дорожках и приподнимая полы синего плаща на шелковой подкладке вместе с ворохом длинных юбок. Солнце проглядывало из-за туч редко, и глубокий капюшон ифенхи отбросила. Запахи влажной земли, мокрых листьев, воды, зреющих на кустах ягод приносили в душу спокойствие. Раздражение медленно сходило на нет, смытое прохладным, почти осенним ветром.
- Ну вот зачем мне это ходячее крылатое недоразумение?..
Вопрос остался без ответа.
Рейн свернула с дорожки и раздвинула руками высокие, усеянные крупными синими ягодами кусты голубицы. С глянцевых широких листьев бисером ссыпались капли, обожгли руки. Но женщина была сыта и ожоги тотчас сошли. Она подхватила подол платья и ступила сапожком в мокрую траву.
Здесь, в укромном уголке сада, за стеной тронутой первой осенней прозолотью листвы пряталась крохотная кованая беседка. Ночью, или в пасмурные дни два высоких фонаря с кристаллами шаргофанита озаряли ее приятным оранжевым светом. Ифенхи уселась на скамью, расправила юбки и прислонилась затылком к холодному металлу опоры. Она опять поссорилась с отцом из-за седого сегодня утром. Что за невезение... Из-за него отец повысил на нее голос! Рейн твердо решила не расстраиваться, но обида упорно шептала свое: все из-за этого белобрысого!
Вылетев от него, ифенхи первым делом ринулась разыскивать отца — дабы высказать все, что она думает о подобного рода поручениях.
Отец, как частенько бывало по утрам, обнаружился в кузнице, устроенной в глубине поместья на заднем дворе. Туда почти никого не пускали, даже слуг. Но Лемпайрейн знала, как пробраться в святая святых незаметно.
Тореайдр вот уже не первое и даже не второе тысячелетие слыл лучшим оружейником Ниерра. За мечами, копьями, секирами, бердышами с его клеймом охотились, как за редчайшими сокровищами, особенно Инквизиторы. Вот только Змей не спешил расставаться с произведениями рук своих. Оружие и доспехи доставались либо лесным ифенху, либо тайными тоннелями вывозились к северному побережью, чтобы отправиться за море и там принести своему создателю немалые деньги. Так что, когда он творил молотом, его не смели беспокоить. А Рейн от злости набралась наглости.
Из открытой двери кузницы доносились размеренные удары молота, веяло жаром. Старейшина, сменив роскошный наряд на кузнечный фартук, сосредоточенно ровнял, оглаживал молотом до желтизны раскаленную заготовку. И лицо, озаренное красными отблесками пламени в горне, было напряженно-задумчивым. Он накладывал на металл чары.
Рейн замерла у входа, стараясь даже не дышать. Пока отец не закончит работу и сам не обратит на нее внимание отвлекать его бесполезно. В лучшем случае обрычит, в худшем — она испортит ему оружие. А при всем негодовании, этого ифенхи совершенно не хотела. Она завороженно следила, как разлетаются искры от металла, как ходят под зеленой кожей жесткие мускулы, как отец закручивает тугой спиралью Силу, виток за витком укладывая ее в полосу «небесного железа» - редкого дара природы, который очень трудно найти и заполучить.
- Почему ты здесь, а не там, где тебе велено быть? - Тореайдр отложил молот и взялся за меха, раздувая горн.
- Потому что он видеть меня не желает, - фыркнула Рейн. - А я что, насильно его заставлять буду?
- А надо бы! - рыкнул Змей. - Ненормально, когда молодой мужчина на красивую женщину рядом вовсе никак не смотрит. Когда на нее не обращает внимания даже его тело — это еще более ненормально!
- Ну, знаешь! - обиделась ифенхи. - Никак не ожидала от тебя, что ты начнешь заниматься сводничеством!
- Глупое дитя, ты не видишь, что ему нужна женщина? Он не знает, что такое быть живым.
- Прежде всего, ему нужен тот лекарь, который скорбных головой пользует! - возмутилась Рейн. - У него сейчас в мыслях ничего кроме страха и отросших крыльев нет!
- Значит, ты должна сделать так, чтобы появилось что-то еще! - продолжал отчитывать дочь Тореайдр, снова взявшись выглаживать молотом сталь. - Пока он был в беспамятстве, я просмотрел его разум до дна. И знаешь, что я тебе скажу? Некромант убил в нем абсолютно все чувства, кроме ярости и ненависти. А внутри, в самой сердцевине, живет пустота, которую ты, детка, обязана будешь искоренить.
- Это еще почему? - подбоченилась ифенхи, выгнув бровь.
- Потому что я так сказал. Надеюсь, причина достаточная? А теперь иди отсюда, ты мешаешь мне работать!
Лемпайрейн оставалось только уйти, глотая жгучие злые слезы. А теперь она сидела на скамейке в глухом мокром уголке сада и с тоской вспоминала те годы, когда отец был с ней ласков. Ее, нищую бродяжку, промышлявшую воровством на базарной площади, приметил один ифенху, носивший знак Змея на пряжке пояса. Тогда еще встречались представители других Кланов, но их с каждым годом становилось все меньше, и бессмертных стали отличать только по гербу Тореайдра.
Тот следопыт дожидался купцов, которые должны были привезти ожидаемый Мастером товар. А ей, дурочке, зачем-то понадобилось сунуться к поясу ифенху, где висел кошель с деньгами. Нет, срезать-то она его срезала, а вот потом... Ее притащили в поместье, как куль с мукой, поперек седла рельмы. По дороге чересчур рьяный следопыт трижды воспользовался своим мужским правом сильного а потом порол ее. Еще полгода после этого она носила белое платье служанки, не смея поднять на Темных ненавидящего взгляда. Пока не попалась на глаза Старейшине.
Ифенхи тряхнула головой, отгоняя воспоминания. Ни к чему они сейчас, только душу бередить. Может, лучше попытаться найти хоть одну положительную черту в Волке?.. Рейн хмыкнула. Воистину странный и явно больной на голову тип. А с другой стороны, отец никогда ничего не делает зря. Выискал же Аль-хэйне...
Она решила попробовать. Хоть такое, а все развлечение.

***
Ваэрден ошибся, решив, что ему дадут поспать. Или хотя бы разобраться с непонятно откуда вылезшими махалами. И четверти часа не прошло, как дверь снова отворилась и в комнату заглянул Разэнтьер с подносом.
- Опять хильденово побоище устроил... - печально вздохнул бывший капитан. - Это традиция такая — прибавлять лишней работы слугам?
- А ты что здесь делаешь? - ифенху кое-как уселся, опираясь крыльями и руками о перину, и удивленно воззрился на человека. Он знать не знал, сколько времени провел в забытьи, но если рыцарь-инквизитор остался здесь, и его не съели...
- Живу я теперь тут, - еще печальнее вздохнул Воладар. - Мне теперь некуда деваться, и Старейшина велел присматривать за тобой, пока ты... не в себе. Не погонишь?
От Разэнтьера веяло апатичной безысходностью. Его разум дрожал и метался в попытке найти хоть что-нибудь обыденное вокруг. Волк прекрасно знал, каково это — когда кругом враги. Поэтому прикусил язык, и ядовитая грубость так и не прозвучала в ответ.
- Толку гнать. Лучше объясни мне, что это такое, откуда оно взялось, и что мне с ними делать? - он указал глазами на неуклюже растопыренные крылья.
Разэнтьер поставил поднос на стол, улыбнулся краешком губ, словно нашел какое-то решение для себя, и с легким полупоклоном произнес:
- Для начала, мой Аль-хэйне, тебе следует хотя бы надеть штаны. А потом позавтракать. Уверяю, сие нехитрое действо прекрасно приводит мысли в порядок.
Вид у него при этих словах оставался потрясающе серьезный — ни намека на усмешку. Волк фыркнул, но с кровати сполз и потянулся за одеждой, неприязненно косясь на кувшин с водой для умывания.
- Вода разбавлена молоком, Аль-хэйне, - намекнул Разэнтьер. - Не обожжет.
- Ты чего меня честишь не по чину? - взмахом кисти Ваэрден заставил кувшин подлететь и наклониться над фарфоровым тазиком, подставил ладони под беловатую струйку. Крылья дернулись следом за руками. Придется учиться ими владеть...
- Вовсе нет, Аль-хэйне, - тон Разэнтьера оставался спокойно-учтивым, он нашел точку опоры, на которой мог балансировать, не рискуя сойти с ума. - Если верить словам моего дяди Тайера, людские семьи Эр-риану раньше служили высокородным ифенху. Ты — один из них. А в моем имени есть это древнее «эр».
«Вот только личных слуг мне не хватало!» - возмутился Ваэрден. Но вслух этого не сказал. С подноса аппетитно пахло кровью и полусырыми отбивными. Живот тут же призывно заворчал, желая отлипнуть от хребта. Пока ифенху ел, заодно сражаясь с непокорными крыльями, норовившими самовольно влезть в тарелку, человек деликатно стоял в сторонке.
- Не вздумай мне кланяться и через слово звать высокородным, - пробурчал Волк, дернувшись, когда Воладар подошел к нему со спины и, аккуратно подобрав обвисшие до пола крылья, набросил на плечи плащ. - И как тебя в Ордене терпели только.
- Теперь я понимаю, отчего полными именами в нашей семье пользовались исключительно в домашнем кругу... - пробормотал Разэнтьер. - Слушай, не гони меня. Иначе останется пойти и утопиться.
Ваэрден потрясенно воззрился на него, глаза сделались откровенно круглыми. Это ж до какой степени отчаяния надо было дойти, чтобы вот так вот открыто показать свою слабость? Нет, люди — определенно странные существа. Он бы себе никогда такого не позволил. Но, видать, крепко этому Эр-риану досталось, раз просит. Волк вздохнул.
- Только не кланяйся мне на каждом шагу.
Он тоскливо покосился на плащ, топорщившийся за плечами. Это что же получается, ни одеться теперь толком, ни из дома выйти, ни на глаза кому-то показаться. Хотелось свесить уставшие, постоянно напряженные конечности до пола, но так они мешали бы еще больше. Донимал какой-то странный зуд на краю сознания — вроде мысленного зова, но невнятный и назойливый. Каждая клеточка его тела до сладкой боли сжималась от беспокойства, хотела следовать зову. Волк внезапно поймал себя на том, что кружит по комнате вокруг растерянного Разэнтьера и едва ли не подвывает от желания бежать почти строго на север.
«Ваэрден!» - грянул в голове мысленный приказ Змея. «Немедленно успокойся, бери своего риану за загривок и идите ко мне. Я жду вас в библиотеке».
Волк радостно ухватился за распоряжение — можно перестать ходить кругами и беспокоиться неизвестно с чего.
- Пошли, - бросил он Разэнтьеру и, не дожидаясь хотя бы кивка, ринулся из комнаты вон.
По дороге пришлось столкнуться со стайкой настырных ифенхи. Ярко одетые девушки перекрыли собой одну из галерей и принялись наперебой упрашивать Волка показать крылья. Правда ли, что они из чистого металла и так велики, как шепчутся слуги? Ни просьбы пропустить по-хорошему, ни рыки не помогали совершенно — ифенхи обступили Ваэрдена со всех сторон, оттеснив Разэнтьера, и только посмеивались на его попытки отмахнуться. Девицы развлекались бы еще долго, если бы не риану. Ко всеобщему изумлению он спокойно тронул за гладкое плечико одну из хищниц и непреклонным тоном произнес:
- Сударыня, прошу вас пропустить его высочество. Мастер желает видеть его у себя по неотложному делу как можно скорее.
Ифенхи опешила и округлила невинно-лазоревые глаза, прочие со смешками упорхнули, потянув подругу за собой. Волк поежился и покосился на спутника.
- Ну ты даешь...
- Дамы везде дамы, - пожал плечами Разэнтьер. - Что с клыками, что без.
Дальше добрались без приключений — наверняка щебетуньи успели мысленно доложить о сценке оставшейся женской части Клана и теперь радостно ее обсуждали. Мужчинам, к счастью, подобной ерундой заниматься было некогда.
Тореайдр ждал над раскрытой книгой. Опершись ладонями о массивный дубовый стол в центре зала, он лениво пробегал глазами по строчкам древнего фолианта. Страницы время от времени сами собой переворачивались. Ваэрден не стал даже пытаться войти бесшумно, все равно человек позади топает, как стадо диких мури. Войдя, Волк молча кивнул Старейшине и двинулся было к давно облюбованному креслу возле огромного окна во всю округлую стену.
- Стой, - дернул его голос Змея. - Сними плащ.
Ифенху так же молча, но неохотно подчинился. Ткань полетела на кресло, а крылья тут же распахнулись и забились, совершенно не слушаясь хозяина. Боковым зрением Ваэрден заметил, как исчез с места Змей, как Воладар поспешно отошел подальше. Все равно не успел — Тореайдр оказался за спиной раньше, чем Волк вздумал отскочить, и прижал оба крыла к спине и бокам.
- Хорош, - сказал он, поглаживая взъерошенные перья. - Но надо научиться держать себя в руках.
- Да на кой они мне сдались, - недовольно проворчал Ваэрден. - Что я с ними делать буду? Появляться исключительно ночью в полуодетом виде?
- Летать, - фыркнул Тореайдр. - Или использовать как инструмент. Это не плоть — сила. Ты со временем научишься их прятать и проявлять по своему желанию, так что уймись.
Волк с фырканьем вырвался и все-таки плюхнулся в кресло, неуклюже разбросав крылья по бокам.
- Сядьте и слушайте, - распорядился Змей не терпящим возражений тоном. - Вы оба искали ответы на вопросы, и я могу дать их вам. Но если вы думаете, что после этого сможете жить как раньше, советую сие заблуждение выбросить сразу же.
Разэнтьер подавил вздох и с каменным лицом воздвигся за Волковым креслом по правую руку, твердо вознамерившись придерживаться выбранной им роли. Старейшина хмыкнул и прищурился.
- Прежде, чем рассказывать сказки, я хочу спросить — а что вы дальше делать собираетесь?
Волк красноречиво оскалился и зашипел, демонстрируя все четыре клыка.
- Да-да, разумеется, - отмахнулся старший ифенху. - Ты сровняешь комтурию с землей, перебьешь весь гарнизон, лично загрызешь тамошнее начальство, а дальше? Об этом ты думал?
- А до «дальше» еще дожить надо, - огрызнулся Ваэрден в ответ.
- Если ты еще не понял, для тебя многое изменилось, Аль-хэйне. Бегать по материку из конца в конец пристало неоперившимся птенцам и безответственным бродягам, но не высокородным.
- А если я — он и есть? Безответственный бродяга, - Волк зло прищурился и дернул крыльями. - Я уже сказал, что плясать под твою дудку не намерен, что бы у меня там на спине не отросло!
- Ты не понимаешь, дитя, - Тореайдр не повысил голоса, и тон его стал даже увещевательно-ласковым, но глаза остались по-змеиному холодны. - И пока не поймешь, я от тебя не отстану.
- Больно надо, - фыркнул Ваэрден. Но, к собственному удивлению, дальше пререкаться не стал, когда рука риану опустилась ему на плечо. Змей удовлетворенно повел ушами и скользнул к любимому креслу у камина.
Сцепив в замок когтистые пальцы и опустив на них острый подбородок, ифенху устремил застывший взгляд в огонь. На шипящих дровах как будто свивал кольца не то диковинный огненный змей, не то мифический дрейг. Казалось, в трескучих рыжих извивах проступает то длинная узкая морда с любопытным желтым глазом, то грива, то гребнистый хвост... Особая, пропитанная запахом книжной пыли тишина настраивала на серьезный лад, и Торевйдр дожидался, когда его гости достаточно проникнутся ею. Лишь иногда подрагивающие уши давали понять, что Змей не превратился в статую.
- Наверное, мне следует начать с тех времен, когда людей на Десмоде еще не было, - задумчиво произнес он. - Или не стоит... В любом случае, это началось давно. Не то двадцать, не то тридцать тысячелетий назад. А может, и больше. Ни люди, ни книги столько не живут, и памяти не осталось. Зато помнит мой Темный дар...
Ваэрден фыркнул, но смолчал. Сказки! Ими кормят только домашних детишек да зевак на городских площадях. Про вымерших кровожадных людей-птиц, которые по ночам похищали девиц и младенцев, чтобы при полных лунах зацеловать до смерти. И разумеется, всегда находился благородный рыцарь-Инквизитор, героически спасающий несчастных от объятий чудовищ. Или столь же героически гибнущий. Ерунда, на прогорклом масле замешанная. Про совсем другие истории, слышанные в коротком детстве, вспоминать не хотелось.
- В то время вемпарийская цивилизация, которой с самого начала принадлежал весь Десмод, уже приходила в упадок, а люди всего лет пятьсот, как пришли на Ниерр, - продолжил меж тем Старейшина. - От вемпари теперь осталась лишь сеть неправильно работающих телепортационных арок да кое-что, скрытое от глаз простых смертных. А во времена своего расцвета они могли свободно путешествовать по мирам Колеса Судьбы, возводили огромные летучие города-крепости, занимались магией и наукой. Я бы многое отдал, чтобы найти хоть одну из их старых лабораторий, да все, видимо, сгорели во время нашествия хильден.
- Еще один миф, - не удержался от насмешливого фырка Волк. - Теперь в ход пошли истории о демонах!
- Это не миф, - возразил Тореайдр, чуть повысив голос. - Обе цивилизации жили бок о бок, пока чешуйчатые не украли у наших предков артефакт великой силы! Думаешь, почему одна из лун никогда не растет и не убывает? Это Акрей, место, откуда они проникают на Десмод.
- И при чем тут я? - выгнул бровь Ваэрден. Словоблудие старого ифенху начинало раздражать все больше.
- При том, что ты — вемпарийский наследник, - отчеканил Змей. - и твои крылья тому доказательство.
- Ну вот, я так и знал! Сейчас ты расскажешь еще пару сказочек и заявишь, что мне прямо сегодня, а лучше прямо сейчас надо отправляться спасать мир — и все из-за непонятно зачем вылезших махал! Уволь, в песенки бродячих менестрелей я не желаю попадать! И на кол тоже.
- А кто тебе сказал, что я что-то заявлю? - прищурился Тореайдр, вскинув одно ухо. - Спасением мира пусть занимаются те, кому хочется. А я тебе пытаюсь рассказать историю твоего народа, с которой ты ни хильдена не знаком!
- Аль-хэйне, - внезапно вмешался доселе молчавший как рыба Разэнтьер. - Позволь тебе напомнить, что любое знание никогда не бывает лишним. Не сейчас пригодится, так потом.
Сказано это было столь мягким и ненавязчивым тоном, что готовый скалиться по любому поводу ифенху не нашелся,.что ответить. Наглость Воладара, смеющего ставить его на место перед старым зеленым змеем, переходила мыслимые границы, но что еще взять с зануды?
Ваэрден вздохнул и пристально уставился Тореайдру в глаза, не желая уступать первым.
- Валяй, ври дальше. Я тебя слушаю.
Волк прекрасно понимал, что и сам начинает наглеть сверх меры. Но по другому себя вести не мог — ему казалось, что стоит только хоть на полчаса выказать смирение — и воля Старейшины тут же подчинит его. Вынудит слушаться приказов и требований. Перед глазами маячил самый страшный кошмар — ошейник. Наверняка эти глупые метания хорошо известны старику. Пусть.
Тореайдр тем временем прикрыл змеиные глаза и продолжил, откинувшись в кресле:
- Вам наверняка известно, что Колесо делится на две стороны — темную и светлую. Все обитаемые разумные миры в его пределах питает одна из Изначальных Сил, но чем дальше от Оси Колеса, тем слабее это сияние и тем меньше души привержены тому или иному цвету. Наш ближайший сосед — Хэйва — пылает Изначальным Светом, словно солнце в летний полдень, ну а мы угасаем. Изначальная Тьма Десмода больше не сияет, она превратилась в тусклую тучку.
Краем сознания Ваэрден чуял, как его риану за правым плечом все больше и больше изумляется словам Старейшины.
«Не лопни, как рыбий пузырек» - мысленно подначил он Воладара, не надеясь, что тот услышит.
«И не подумаю» - внезапно отозвался бывший капитан довольно ехидным тоном. «Я уже говорил, ты — все, что у меня осталось. Поэтому изволь терпеть»
Волк вздохнул, но промолчал. И ведь не отвяжешься же от него!
Тореайдр тем временем продолжал вещать:
- После войны вемпарийская цивилизация начала постепенно приходить в упадок. Правители погрязли в интригах, ученых и магов понесло в откровенно запрещенные и опасные исследования по принудительному изменению души и тела, подчинению чужой воли, призыву существ из Бездны и так далее. Тогдашний Хранитель Смерти, я уже не помню его имени, ударился в некромантию, и по его лаборатории стали бродить ожившие трупы... Венцом вемпарийского разложения, а может, апогеем экспериментов, стало бесплодие. Оно поражало мужчин и женщин, невзирая на личную силу и положение в обществе. Вемпарийские рода начали прерываться, редеть — и тогда было принято решение создать нас.
- То есть как это — создать? - выгнул бровь Ваэрден.
- А ты думал, мы тут сами по себе бегаем, что ли? - усмехнулся Змей. - Нет, мальчик, мы все, по сути, лабораторные крысы. Они решили спасти себя от вымирания, подселяя в человеческие тела частицы своих душ вместе с памятью и знаниями. Первые... образцы погибли абсолютно все. Способ передачи Темного дара не был отточен, они быстро сходили с ума, теряли человеческий облик или сгорали от солнца и воды. Их кровожадность ничем нельзя было удержать. Посему после нескольких десятилетий экспериментов их было приказано уничтожить. Всех до единого. А потом появились мы...
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 6 Сен 2013 16:17    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

Просторный зал с гладкими белыми стенами был ярко освещен множеством висящих под потолком желтоватых кристаллов. Окон в нем не имелось, а тяжелая створчатая дверь, испещренная письменами и символами, оставалась заперта снаружи.
К стенам, сидя и лежа на тонких тюфяках, испуганно жались двенадцать человек, мужчин и женщин всех возрастов. Их белокожие исхудавшие тела прикрывали только простые туники из тонкой шерсти. Кто-то спал, кто-то монотонно раскачивался взад-вперед, кто-то негромко читал стихи. Что еще делать, когда вся жизнь состоит из сплошного ожидания от кормежки до кормежки, всевозможных испытаний на прочность, жжения в отросших клыках и голода, выворачивающего внутренности наизнанку?
- Торей, я так больше не могу, - прошептал совсем худенький молодой... уже не человек с синеватой от бледности кожей и когда-то золотыми а теперь непонятно пегими слипшимися кудрями. - Мне страшно. Когда это кончится?
- Не знаю, Сиарес. Молчи, они все слышат.
Старший брат юноши, более крупный и темноволосый, провел языком по пересохшим губам, облизнул еще непривычные клыки и острые звериные зубы. Сузив зрачки, он искоса глянул на женщину, молча свернувшуюся в клубок на своем тюфяке поодаль от них. Над ней вчера проводили испытания, и теперь она регенерировала, заращивая глубокие раны на бедрах, плечах, спине и животе. Кто будет следующим сегодня?
- Говорят, они выбраковывают негодных, - снова зашептал Сиарес, прижимаясь к брату и заходясь в приступе надрывного кашля. - Я как раз подхожу...
- Не говори ерунды. Не бесконечно же им это делать. Нас осталась всего ничего, дюжина.
- Вот именно...
Как всегда, приближение чужих они почувствовали заранее и почти все одновременно. На сей раз пернатых было двое — хорошо знакомый всей стае смотритель и кто-то новый, властный и опасный.
Ифенху, старшими, они станут зваться потом. А сейчас это было сборище голодных, жадных до крови хищников, не слишком жалующих тех, кто стоял над ними.
Коротко лязгнул замок. Хищники подобрались, готовясь... к чему? Пожалуй, они сами не знали. Но терпение стаи подходило к концу — слишком многих из их числа выбраковали и отправили на органы. Хищникам надоело быть всего лишь «лабораторными особями проекта за номером таким-то».
Первым вошел смотритель. Невысокий и худой даже по вемпарийским меркам старик в короткой кожаной тунике и плотных штанах до колена. Серая кожа, невнятно-пегого цвета волосы и крылья, неизменная, будто приклеенная к лицу улыбочка. Он прошел вперед, чуть дергано переставляя птичьи ноги, и посторонился, давая дорогу своему спутнику. Подопытные насторожились.
Вошедший выглядел представительно и властно. Серая, с голубовато-зеленым отливом кожа, почти седые волосы и перья, дорогая, расшитая золотыми и серебряными нитями одежда, благовония, перебивающие естественный запах. В рубиновых глазах плескалось любопытство пополам с равнодушием — так смотрят на щенят в корзине. Или на ползающих по варенью мух — что станут делать, если оторвать им лапки?
Стая попятилась, стоило только незнакомцу сделать шаг им навстречу. Он показывал открытые руки, но бывшие люди все равно готовы были шипеть и скалиться.
- Тебе не кажется, что они слишком дикие, Орлиг? - поинтересовался гость скучающим тоном. - вы что, совершенно с ними не занимаетесь?
- Отчего же, благородный эрхе, - смотритель замялся, нервничая под пристальными взглядами подопечных. - Но оружию незачем иметь изящные манеры. Важны именно бойцовские качества...
- Если мне потребуется оружие, я схожу к кузнецу! - фыркнул знатный вемпари. - Чудовищ для ведения войны и так создано предостаточно, у носителей дара другая цель. Выходит, я зря плачу вам деньги?
Орлиг смутился, а Тореайдр, зверевший с каждым словом, выдвинулся вперед и, заслонив собою товарищей, оскалил клыки. В тот миг он впервые отбросил прочь робость перед пернатыми создателями.
- Разве мы вещи, чтобы так о нас говорить? - глухо спросил он. - Или скот на бойне? Или собаки на псарне?
Не ожидавший такой наглости Орлиг аж подпрыгнул, благородный хмыкнул.
- Немедленно замолчи! - заклекотал низкорослый вемпари, ероша перья. Они заострились и металлически лязгнули, грозя вот-вот сорваться с крыльев и нашпиговать наглую подопытную особь. - Знай свое место, пес!
- Пес? - ощерился Торей. Следом за ним как по команде подобрались и все остальные. Только тонкий, как тростинка Сиарес умоляюще вцепился брату в плечо, спрятался за спину. - Разве я похож на пса?
Со стены внезапно сорвался световой кристалл и просвистел, метя в голову Орлигу. Тот с визгом увернулся и взмахнул крыльями. Сорвались перья, но шарахнувшихся прочь ифенху не ранили, отклоненные не то щитом, не то вскипевшей вокруг вожака стаи Силой. На его лице пятнами прорезалась зеленоватая чешуя, злобное шипение стало более глубоким и грозным.
- Интересно, какова на вкус птичья кровь? - поинтересовался будущий Старейшина, облизываясь так, словно увидел мозговую кость. - Так ли сладка, как байки врут?
Стая слаженно зарычала. Под ноги вемпари полетело еще несколько кристаллов, один разбился, помутнел. Взгляд седого вельможи теперь уже не был таким равнодушно-любопытствующим, крылатый смотрел пристально и остро. К нему подскочил Орлиг, о чем-то быстро заговорил на вемпарийском. Понять можно было только имя — Крайн-эрхе. Он брезгливо косился на прыгающего от усердия смотрителя, отвечал каркающе и односложно. Потом резко развернулся и вышел, подняв крыльями ветер. Орлиг мелкими шажками поспешил за ним. Дверь громко хлопнула, лязгнул замок.

Ваэрден взрыкнул и помотал тяжелой головой, пытаясь избавиться от видений. Он ощутил гнев обозленных ифенху как свой собственный и теперь никак не мог отделаться от желания вцепиться зубами в крыло одной из этих высокомерных птиц и выдрать пучок а то и два. А лучше вообще общипать налысо. Только человечья рука на плече удержала от опрометчивого прыжка куда-то в сторону. Ему все еще казалось, что он там, в этом отвратительно белом зале, и чужие равнодушные глаза изучают его, как муху.
- Вот, значит, как...
- А, дошло, наконец-то, - хмыкнул Тореайдр. - Они создали нас, как цепных псов, как дорогие игрушки. Поговаривали, что кое-кто именно так свои дни и окончил — ручными зверушками в домах пернатых богатеев. А в общем-то, мы должны были убивать для них хильден, погибать на поле боя, служить для них живыми сосудами душ...
- А что было потом? - Разэнтьер, тоже получивший свою долю видений, выглядел потрясенным. - Вам удалось сбежать?
- Да. Когда они в очередной раз пришли за Сиаресом, мое терпение лопнуло. И я своей волей поднял на бунт всю стаю. Оружием нам послужили клыки, когти, и то, что под руку подвернулось. Повезло, что в то же самое время на лабораторию случился налет — не то хильден нагрянули, не то враждебный Клан какой... Нам до того дела не было, благодарили Вещего, что на нас внимание не больно обращали. Поубивали попавшихся на пути охранников и скрылись в близлежащих горах под шумок на пожарище. Взрыв там случился такой силы, что ни одного тела невозможно было опознать. Нас и не искали, сочтя уничтоженными... Долго мы в пещерах отсиживались, пока худо-бедно не начали привыкать к солнцу и воде. Приводили людей, научились передавать Темный дар, охотиться, менять обличье. А когда они все-таки явились, - тут Змей не удержался от злорадной усмешки, - то показывать свою власть двенадцати сильным Кланам не посмели — стушевались. Заявили, что так, дескать, и было задумано. Полевой эксперимент...
- И далеко ты их послал? - прищурился Ваэрден. Вот тут он со Старейшиной был абсолютно согласен.
- Не ближе, чем ты Юфуса. К тому времени нас было уже несколько тысяч, и мы запросто могли разорвать на части явившуюся к нам расфуфыренную стайку пернатых снобов. Хотя, они предлагали помощь больным и голодным.
- Я бы от такой помощи сразу утопился, - ощерился Волк. Невольно увлеченный рассказом, он постепенно думать забыл о крыльях, и они начали потихоньку таять, растворяться черным дымком.
- Мы сочли так же, - кивнул Старейшина. - Снова становиться подопытными никому не хотелось даже добровольно. Сиарес решил, что легче будет договориться с людьми. Он всегда был мечтателем...
В последних словах старого ифенху послышалось неподдельное сожаление. Или все-таки это была маска? С древними старцами вроде Тореайдра никогда не знаешь, правду они говорят или демонстрируют то, чего ты от них ждешь.
- То есть, - Разэнтьер от изумления даже подался вперед, - выходит, что... основатель Ордена, святой мученик Сиарес - ифенху? Ваш брат? А в уставе говорилось, что сей доблестный рыцарь был против воли заражен Темным даром, и потому просил товарищей убить его, дабы не длить мучений своей души...
Змей снова кивнул, печально опустив уши.
- Сиарес тон Манвин, Старейшина Клана Песчаного Сокола. Это у вас его так называют - святой мученик? - ифенху зло рассмеялся, не сдержавшись, и даже у Волка от этого карканья по спине поползли мурашки. - Конечно! Они же его и убили! Только не по просьбе а исподтишка, когда он сделался им неудобен. А потом располосовали мертвое тело в «исследовательских целях»!
Гнев Старейшины вспыхнул внезапно и так же внезапно угас. Он снова спрятал давнюю боль за привычной маской, на сей раз еще более отрешенной. На лице отражалось не больше чувств, чем на каменной стенке.
- Девиз Ордена - «Без страха!» Без страха жить вместе это значило. Но они предали нас так же, как и птицы. А ты, бродяга, одна из попыток взять нас на короткий поводок, снова сделать собачками, лижущими хозяйскую руку.
Ваэрден отшатнулся, словно его ударили. И опять на плечо легла сдерживающая ладонь Разэнтьера.
«Я не вещь, чтобы всякий смел распоряжаться мной! Не подопытная крыса!»
Что с ним творится? Раньше он никогда не позволил бы себе подобной несдержанности, да еще в присутствии человека. Наниматели этого не любят. А сейчас хотелось с воем сбежать в лес, наплевав на мнение окружающих. А еще этот все время пытается командовать, хоть и не подает виду. Ваэрден вывернулся из-под руки и раздраженно зашипел.
Хильденовы Инквизиторы.
Они в любом случае заслуживают того, чтобы им всем перегрызть глотки. Выходит, они ставят над ифенху эксперименты уже давно? В таком случае, он отомстит не только за себя.
Волка жестоко выворачивало. Тело не чуяло никакой боли, но скулить и метаться хотелось куда больше, чем недавно под жгучим солнцем. Ни мгновения покоя. И от этого вскипала злость, черной тугой воронкой раскручиваясь в сознании. Тьма становилась все насыщеннее, обжигала и затмевала разум, почти растворяя его в себе. Вот в ней уже появилось тяжелое нутряное свечение, фиолетовый отлив, низкий гул влился в уши и заставил кости вибрировать. Ифкенху падал, падал в бесконечную, сверкающую первозданной Тьмой воронку, и сердце отчаянно колотилось где-то в горле, стремясь выбраться из пугающей бесконечности. Гул превратился в рев, а легкие жгло — Ваэрден не мог сделать ни единого вдоха.
«Да чтоб вас всех разорвало! Я не хочу умирать!»
Но падение не прекращалось. Что будет, когда он долетит до черена воронки? Там, в узкой хищной горловине фиолетовое сияние становилось нестерпимым, а холод царил такой, что запросто можно было сгореть. Ваэрден понятия не имел, откуда знал это, но проверять правдивость внезапного озарения не хотелось...
Ему и не дали. Ударом в челюсть. От резкой боли Волк вывалился из транса и чуть не укусил обидчика. Им оказался Разэнтьер, шустро отшатнувшийся на безопасное расстояние от лязгнувших челюстей. Оба почему-то сидели на полу, почти под столом, а Старейшина наблюдал за ними из угла и не спешил подходить.
- Какого гребаного хильден?! - взвыл ифенху, вскакивая. Голова при этом встретилась со столешницей, и он разразился весьма прочувствованной тирадой. - ...Что вообще происходит, вашу мать?!
- Ты внезапно вскочил, и оно начало раскручиваться, - тихо ответил Воладар, пытаясь придать лицу спокойное выражение. - Как полезло наружу черными щупальцами... И глаза как два фонаря. А потом ты задыхаться начал и на оклики не отзывался, ну я и...
- Еще раз так сделаешь, и я тебя придушу! - огрызнулся Волк. Он поднялся и, сцапав с кресла плащ, зябко в него завернулся. - Чтоб тебя с твоими сказками, Змей!
- Первый раз вижу, как осеняет Изначальная Сила... - задумчиво пробормотал Тореайдр. - Неужели...
- Да катитесь вы к демонам оба! - взорвался Ваэрден и вышел из библиотеки, резко хлопнув дверью.
«Чтоб я еще раз когда-нибудь позволил задурить себе голову сказками!» - думал он, стремительно шагая по коридору. Под его взглядом слуги спешили убраться с дороги а начинавшие было щебетать ифенхи разом замолкали. Надо убираться отсюда. Хватит. С Воладаром или без, в ближайшие дни он соберет вещи и исчезнет. Сначала Змей запудрит ему мозги, а там и до прямых приказов недалеко. Приказы ему больше никто отдавать не будет. Никто и никогда.
А потом он найдет время перегрызть глотки всем тем ублюдкам, что поджаривали его на солнцепеке. По одному или всем сразу, неважно. Найдет время. И отомстит и за себя и за тех, кто несправедливо погибал со времен создания Темных.
- Иди к нам...
Ваэрден как на стену налетел.
- Иди к нам... Мы соскучились без тебя...
Это не было похоже на мыслеречь. Сразу несколько голосов шептали в мозг на разные лады, журчали и плакали, как брошенные дети.
«Тьфу пропасть. Отстаньте от меня!»
Волк стряхнул наваждение и ринулся еще решительней в сторону оружейного зала.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 6 Сен 2013 16:19    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

Это конец первой части, а вторая - будет потом, а то вы все вкусное съедите) Wink

И еще вкусное - Владыка Света.


_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 9 Сен 2013 16:40    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

Часть 2. Танец войны

7. Блюдо, которое подают холодным

В оружейном зале горели всего несколько ламп, разгоняя тень по углам. Остальные были притушены щитками. Рейн старательно держалась в самом темном углу и не выдавала свое присутствие даже дыханием. Ей позволено было остаться только если она будет вести себя, как мышь под веником в присутствии караулящей кошки. Ифенхи не противилась — главное, что этот седой сумасшедший не гонит ее от себя и даже допустил посмотреть на танец с оружием.
К нему в последние дни не мог подойти вообще никто кроме эр-риану с едой, которого он тоже гнал в шею через полчаса. Волка смертельно раздражал навязанный титул Аль-хэйне. Рейн бы тоже на его месте шипела — батюшка по дюжине раз на дню показательно напоминал всей общине про этот титул. Покинуть поместье, как собирался, Ваэрден не смог, потому как зарядили затяжные осенние дожди, и теперь он чувствовал себя зверем, запертым в клетке. Но крылось за постоянной злостью и еще что-то, женщина была в этом уверена. Волк вел себя чересчур нервно. Подскакивал, когда к нему подходили сзади, постоянно настораживал уши, словно к чему-то прислушиваясь, принимался ни с того ни с сего озираться по сторонам или отвечать невпопад.
А еще, если приглядеться внимательней, вокруг него можно было заметить легкое облачко, черную дымку.
Она и сейчас вилась за тощим полуголым телом тонкими еле различимыми усиками.
На сей раз для танца он выбрал меч-шигару. Длинное, в два с половиной локтя лезвие, чуть изогнутое и довольно широкое, крепилось к древку, похожему на копейное. Им было удобно и атаковать с седла, и драться пешим, используя одновременно в качестве щита. Рейн плоховато разбиралась в подобном оружии. Она предпочитала собственные когти или спрятанные в складках одежды кинжалы. А еще лучше — шпильку для волос, смазанную ядом. Глядя, как Волк старательно осваивает непривычное оружие, женщина про себя посмеивалась. Дикий, никем не прирученный зверь, который отчаянно стремится выглядеть еще зубастее, чем есть. Он метался по истертому каменному полу в поединке с собственной тенью, отбивал воображаемые удары и наносил воображаемые раны. Сквозь плотно сжатые челюсти лишь иногда пробивался глухой волчий рык
А взгляд... Признаться честно, Лемпайрейн иногда бросало в дрожь при виде этих глаз, похожих на наточенные ножи. Волк не умел улыбаться, а если брался шутить, то получалась у него скорее ядовитая насмешка. Жесткая складка возле губ никогда не разглаживалась, и весь он был натянут, как тетива лука. Ни капли нежности, ни крупицы тепла. Никто не спорит, ифенху редко привязываются, но...
Почему Ваэрден избегает женщин? Почему боится прикосновений? Ответов у Рейн не было, но она хотела получить их. Теперь ей и самой любопытно было расшевелить этот заледеневший валун.
Ваэрден в последний раз взмахнул шигарой, со свистом взрезав встревоженный воздух, и опустил оружие. Рейн прошуршала юбками строгого черного платья и подошла к нему с полотенцем и рубашкой в руках — все это время ифенхи простояла возле низкой каменной скамьи, на которой лежали его вещи. Скрипнув зубами, она прогнала мысли о служанке, приставленной к высокородному олуху.
«Прекрати! Ты уже один раз поспорила с Владыкой Света!»
При воспоминании об этом мужчине у нее по спине побежали мурашки. Не хотела бы она столкнуться с ним вновь, и тем более, с его гневом.
- Неужели тебе мало меча и кистеня, чтобы махать еще и этой штукой? - спросила она, и протянула ему полотенце. Наверняка кожу жгло от пота. От недавних ран на ней остались только шрамы — через пару месяцев сгладятся и они.
- Она удобная, - буркнул Ваэрден, одеваясь. - И вообще, я хочу освоить их все.
- Все?
- Штуки, как ты выражаешься. Не хочу больше попадаться. Перебью их и дело с концом.
Волк поставил оружие обратно на стойку и направился к выходу широким уверенным шагом.
- Тебе раз двести говорили уже, что это опасно, - нахмурилась Рейн. - Крылья, это конечно здорово, но сами по себе они никакой силы не дают. Наверняка магии учиться надо. В одиночку ты там точно сгинешь.
- А тебе какое до этого дело? - огрызнулся Волк, быстро поднимаясь по лестнице, ведущей из подвального этажа. - Что вы все прицепились ко мне со своей опекой, хильден вас дери?!
Лемпайрейн удержала вздох. Она должна добиться, чтобы Волк ей доверял.
- Я перед тобой виновата, - как можно искреннее ответила она, стараясь поспеть за его размашистым шагом. - Там, возле деревни...
- Забыли! - отмахнулся ифенху. - Каждый сам за себя, обычное дело.
- В одиночку туда лезть глупо! Собери хотя бы отряд!
Он замер и обернулся. Хорошо, теперь хотя бы выслушает.
- Думаешь, ты тут один такой обиженный? - Рейн встала руки в боки и впилась взглядом в его лицо — угловато очерченное, излишне резкое из-за худобы. - Да ничего подобного! Они частенько ловят нас, стоит только высунуться за пределы леса. В прошлом году у Лимара пропало сразу двое птенцов, в позапрошлом пятеро у Хэльера. Миара лишилась дочери за месяц до того, как ты тут объявился. Я слышала, они полностью вырезали тон Рэшей, те жили здесь неподалеку, на границе герцогства Вильского с Искханом. А это был предпоследний оставшийся Клан! И ты думаешь, никто не захочет поквитаться с этим ублюдком Вилли?
Ифенхи резко выдохнула. Пока говорила, она умудрилась распалить саму себя, и теперь просто кипела от гнева. Волк стоял тремя ступеньками выше нее и молча слушал. Но в медово-золотых глазах, ставших похожими на твердые камни, постепенно затлевала ярость. Она наполняла зрачки опасным багрянцем а грудь — глухим звериным рыком. Облачко Тьмы снова заклубилось вокруг него.
- Почему же тогда никто из них не двинулся с места, чтобы показать инквизиторским шавкам волчьи зубы? - спокойным голосом спросил Ваэрден. У Рейн опять пробежал по хребту холодок — спокойствие было не более чем обманчивой пленочкой, скрывавшей под собой готовность немедленно убивать.
«Осторожнее», прошептал внутренний голос, «ты вздумала ходить по лезвию бритвы». Она отмахнулась. Дикий зверь должен научиться доверять, иначе его не приручить никогда. Отец сам велел ей это сделать, так пусть потом не пеняет за средства. Самовольная карательная вылазка, в конце концов, не худший способ, особенно с таким ифенху как Волк.
- Наверное, потому, что им некому напомнить, что они волки, - вздохнула Лемпайрейн. - Мастер стремится сохранить род и запрещает нам связываться с Орденом. Мы почти не выходим во внешний мир. И все реже появляются новенькие вроде тебя. Наверное, правильно делают, что не приходят. У нас тут есть такие, которые не покидали лес столетиями.
В ответ Ваэрден презрительно скривился, ощерив клыки.
- Трусливые шавки!
- Напомни им, что они волки, - голос ифенхи зазвенел убежденностью. В этот миг она сама верила в то, что говорила, верила горячо. - Я потеряла счет годам, сидя здесь. За всю жизнь я не видела ничего, кроме вшивого городка, в котором родилась, а потом этой долины и болота. Покажи мне, что за его пределами!
Она ждала, затаив дыхание. Услышит он или нет? Правильно ли она выбрала струнку, на которой следовало сыграть? Постепенно досада и раздражение на его лице сменились задумчивостью. Какой темный не мечтает однажды сколотить собственную стаю? А Ваэрден по природе своей был вожаком.
- Валяй, намекни им, что как только прекратятся дожди, я намерен отправиться к Инквизиторам в гости, - небрежным тоном королевского наследника бросил Волк. И свернул за угол, оставив женщину рассерженной кошкой шипеть на последней ступеньке лестницы.
- Несносный мужчина, идиот белобрысый! Высокомерный болван, - цедила она сквозь зубы. - Да по тебе хворостина плачет, кретин!
При первом же удобном случае она ему это припомнит! Но делать нечего, сама вызвалась, сама его на это подбила. Пришлось отправляться на розыски тех, кого помянула, хильден бы их побрал.

***
Магистр Малефор стоял возле окна своего кабинета с чашкой чая в руках и наблюдал за толкотней во внутреннем дворе Цитадели. Ревело верховое зверье, слуги и младшие оруженосцы с ног сбились, собирая в дорогу отряд тяжелых рыцарей и боевых магов да десяток закрытых парусиной фургонов. Из-под плотной ткани время от времени раздавалось злобное голодное рычание, заставляя людей шарахаться в разные стороны а тягловых рельмов беспокойно переступать копытами.
Что ж, пускай побегают. Они верят, что заняты очень важным делом, что несут вечное добро, чтоб его. Людям обязательно нужно во что-то верить. Так ими легче управлять. Мобиус глотнул остывающего напитка и пристальнее оглядел двор и небо. Воронов нигде не было видно. Играть со Змеем — опасно. Играть с кхаэлем — опасно втройне. Золотоглазый Светлый не остановится ни перед чем, чтобы добиться своей цели. Будет приятно слегка подпортить его планы. Несмотря на то, что Темные Колонны почти совсем утратили свое сияние и на Десмоде творилось хильден знают что. Несмотря на то, что частенько приходилось плясать в кхаэльском Круге возле Светлых. Магистр терпеть не мог нелюдей с их «совершенством» и заносчивостью, и менять свои убеждения не собирался.
Внизу начался переполох: одна из тварей под парусиной умудрилась сорвать с себя ошейник с лунником и стала прыгать на прутья клетки. У фургона лопнула задняя ось, подручным Меалинды еле-еле удалось удержать клетку от падения и успокоить животных. Тварь оглушили пропущенным через кристалл лунника силовым зарядом и засуетились вокруг нее.
Сборище идиотов...
Мобиус отошел от окна и уселся разбирать внушительную кипу докладов, внутренне содрогаясь при виде тех, что были подписаны Малкаром Салегри. О Стихии, зачем вы выбрали этого одержимого Опорой Столпа Пламени? Как инструмент, возможно, он хорош, но порой настолько туп и усерден в своей «священной войне», что остается только скрежетать зубами, когда он портит очередное дело фанатичной ненавистью.
«Посмотрю я, как ты попрыгаешь, когда мальчишка займет свой пост».
Кто такой Мобиус Малефор, чтобы спорить с неизбежностью Судьбы? Однако, все же не помешает попытаться с ней сыграть в «птиц и ящериц». Да, надо будет пригласить Кетара как-нибудь на дружескую партию...
Нелюдь, чтоб его. Наверняка просчитал все возможные варианты по пяти вероятностным веткам сразу.
Пальцы бездумно перебирали бумаги, раскладывая их в несколько неровных стопок по степени важности. Эти — о необходимых войскам припасах, те — о нападениях ифенху на селения. Отдельной горкой лежали письма от монархов со всего материка, и тон сих посланий был исключительно уважительным. Влияние ордена с каждым годом росло. При Домах и комтуриях открывались магические и обычные школы, на подвластных Инквизиции землях рыцари занимались не только охотой на Темных, но и судебными тяжбами, ловлей разбойников, охраной торговых обозов и тому подобными вещами. Монархи из тех, что послабее, частенько зависели от орденских магов. И это приносило Малефору не только денежные выгоды.
Он вздохнул и едва не выбросил последние три отчета в камин. Опять донесения о трехголовых телятах и бродячих мертвецах, о неурожаях и ураганах там, где их быть не должно. О внезапных странных смертях и нечисти, вылезвющей из подземных дыр.
Миру нужен Владыка Тьмы. Но это вовсе не значит, что Темные должны безнаказанно опустошать Ниерр и бегать, где им вздумается. Хранитель Времени со вздохом допил остывший чай, выбрал в завалах бумаг несколько помеченных его личной печатью листов и звоном колокольчика вызвал адъютанта. Юноша со светлым чистым лицом и по-детски невинными голубыми глазами вошел, чеканя шаг и вытянулся по ту сторону стола. Наивный дворяненыш, искренне верящий в рыцарскую честь и высокие идеалы. Жизнь обломает... Может быть.
- Альер, возьми эти бумаги и передай командору Сагару лично в руки. В них находятся распоряжения касаемо семьи отступника Воладара. Выполнены должны быть в течение недели. Пусть воспользуется услугами магов, работающих с порталами. Все ясно?
- Да, магистр, - кивнул адъютант, принимая бумаги. Его глаза на мгновение округлились при виде лежащего сверху приказа о смертной казни, но он быстро взял себя в руки. - Еще что-то?
- Нет, ступай
Альер истово поклонился и вышел.
Это был жестокий, но необходимый ход. Он напомнит воинам о твердости, а Воладара заставит действовать так, как нужно Хранителю Времени.
- Да хранят нас Стихии в Эпоху Волка, - пробормотал старый маг, берясь за толстую тетрадь в кожаном переплете и что-то помечая в исписанных убористым почерком листах. - Но я решу, какой ей следует быть.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 11 Сен 2013 11:19    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

***
Дожди наконец-то прекратились. Стояли ясные предзимние дни, когда земля уже схвачена холодом и солнце не может растопить иней на побуревшей траве. Ночами мороз крепчал и ощутимо кусался. Но на небе проплывали лишь тонкие серебристые полоски высоких облаков — и это было на руку безумцам.
Одиннадцать волков бежали след в след за черно-седым вожаком, которому они подчинялись только на время этого похода. Шкуры зудели от того, что пришлось сохранить под ними одежду и оружие, в головах у всех рядом с охотничьим азартом гнездилось недоумение от собственного безрассудства — и чего им не сиделось в безопасности Таймерина?
Когда к каждому из них явилась с предложением вертихвостка Лемпайрейн, они посмеялись над ней и решили выслушать, что скажет наглый юнец только из праздного любопытства, чтобы развеять скуку.
Он стоял перед ними несуразно тощий и высокий, с растрепанными седыми лохмами и сжатыми в упрямую тонкую линию губами, с затвердевшими от напряжения скулами, настороженный и дикий. Что нового он может им предложить? Шкуры свои потерять непонятно ради чего?
Но когда он заговорил... Медовые глаза вспыхнули такой всепоглощающей страстью, одержимостью, почти вожделением мести, что их невольно затянуло в эту бурю. Он говорил рублеными, злыми фразами, и хриплый голос его то и дело срывался от ярости. Это чувство с каждым словом все сильнее захватывало старших ифенху, заставило всколыхнуться что-то в глубине их звериной сути, и они затрепетали, словно уже почуяли добычу.
Этот сладостный, давно позабытый за безопасными стенами поместья вкус охоты.
Звери бежали молча. Ни рыков, ни подвываний — только зеленоватые огоньки глаз да стелющиеся над землей мохнатые призраки. Промерзшая земля похрустывала под лапами остатками травы. Лунный свет серебрил спины. Парок единого слаженного дыхания тянулся за стаей мерцающим шлейфом. Их тела двигались как одно, сердца бились в унисон. Разумы невольно стремились слиться. Тысячи запахов будоражили нюх. Тысячи звуков складывались в музыку ночи. Там, где медлительной инквизиторской колонне потребовались недели, неутомимые звери прошли за пару дней почти без остановок. Их вела ненависть вожака. Он был быстр, но, тем не менее, осторожен и ухитрялся избегать рыцарских разъездов, не сбавляя скорости.
Тайрелион Тагар остановился на взгорке, тяжело дыша. Язык свисал из пасти чуть ли не до земли. Лапы подкашивались. До опушки сероствольниковой рощи оставалось каких-то пара прыжков, но он больше не мог и шагу ступить. Проклятый мальчишка совсем загнал всю стаю. Тайрелион покосился на него. Молодой волк спокойно стоял на опушке во весь рост и принюхивался, оценивающе оглядывая округу. Ифенху молча разбрелись кто куда и попадали в траву, чтобы хоть немного передохнуть. Отсюда прекрасно видна была как сама комтурия, так и деревенька неподалеку.
Тайрелион подошел к вожаку и встал рядом. От Ваэрдена пахло решимостью и странным для его бешеной натуры спокойствием.
«Ты безумец», - мысленно заявил ему Тагар.
«Такой же как ты», - ответил Бешеный Волк. «Ты же не стал отсиживаться дома»
Тагар промолчал.
«Они не ждут нападения», - заговорил Ваэрден. Мысли его были холодны и расчетливы. «Большая их часть все еще рыщет в поисках беглецов, как будто мы не успели скрыться. Провинциальные идиоты. Они привыкли истязать слабых. Дающая отпор добыча им не по зубам. Мы легко проберемся в крепость и перебьем тех, кого нужно»
«Если мы задержимся, им на помощь придут деревенские, а потом и остальной Орден. Ты это понимаешь?»
«Мы уберемся оттуда раньше, чем они сообразят, что к чему»
Показалось, будто вокруг него колышется марево Тьмы. Старший волк тряхнул головой, прогоняя наваждение. Но оно никуда не делось.
«Телята в хлеву»
С этой мыслью между Тайрелионом и Волком вклинилась старая волчица Миара. Она источала презрение всей собою, от ушей до нервно подрагивающего хвоста.
«Эти — не бывший отряд Воладара. Они не осмеливаются нападать на Темных старше ста лет»
Ваэрден отдал приказ спускаться, даже не потрудившись облечь его внятной мыслью. Просто всеобщее желание как можно быстрее и тише оказаться внизу стало непреодолимым. Ифенху подобрали языки, повскакивали с мест и так же след в след потрусили к стенам крепости.
На них смотрел равнодушный немигающий глаз Акрея. Младшая луна тонким скромным серпиком светилась поодаль, почти на краю небесного купола. Стая скатилась по склону и помчалась прозрачными безлистными перелесками, обходя деревню по широкой дуге. Похрустывала, шуршала под лапами схваченная морозцем палая листва. То и дело трескался обжигающий ледок в лужах. Одно удовольствие так бежать, словно на прогулке. Или на охоте, когда стая загоняет косулю и твердо уверена, что дичь не скроется и не даст отпора.
Но иллюзию вскоре разорвал стук копыт пополам с бряцаньем боевого железа. Стая слитно остановилась, двенадцать морд вскинулись от земли, настораживая уши. Не ко времени в этих местах появился всадник, что бы его сюда ни привело.
«Рассыпаться».
Стая повиновалась. Волки растянулись по перелеску широким полукольцом. Ветер доносил до них запахи коня и седока. Пахло неправильно — Инквизитором. Одержимостью, страхом, скрытой ненавистью. Человек был один. И, значит, обречен.
Тайрелион залег за вросшим в землю валуном сбоку от тропы. Предвкушение теплой живой крови на языке заставляло мелко дрожать, дыбило шкуру, сводило мускулы. Он уже успел позабыть, как пьянит охота за орденцами... О да.
И как восхитительно следовать за вожаком. Он был собой — и в то же время его тело принадлежало Ваэрдену Трилори. Он мог лишь наблюдать и подчиняться, когда разум молодого Аль-хэйне отдавал приказы, но каждая его частичка упивалась восторгом слияния, чувством исходящей от вожака бесшабашной уверенности в своих силах и в успехе. Тайрелион Тагар был вторыми глазами, ушами и нюхом Бешеного Волка. И Тьма свидетельница — это было прекрасно.
Возможно, этот мальчишка и впрямь стоит того, чтобы когда-нибудь за ним последовать. Если он не оплошает конечно. Он еще ничем не успел заслужить доверия стаи, и не скоро этого добьется. Но он дик и свободен. И плевать хотел на принятые правила. И вот в этом-то и скрыто очарование, о котором он знать не знает.
Глухой перестук копыт приближался, отчетливо послышалось лошадиное фырканье. Бедное животное не чуяло опасности — ифенху затаились с подветренной стороны. И все же — дернулось, затанцевало, заставило седока выругаться и натянуть поводья. И тут, повинуясь даже не приказу, а единому порыву, вся стая атаковала нежданную помеху на пути к большой охоте. Волки без подвывания и запугивания мгновенно сомкнули кольцо. И ринулись на жертв.
Милосердно и быстро добили визжащую от ужаса лошадь, выколупали из железной скорлупы не успевшего опомниться Инквизитора — одно название, а прыти вовсе никакой! - и помчались дальше, не смея задержаться на пиршество возле лошадиной туши. Хоть и редкое мясо, а баловаться нет времени.

***
Ни разу еще за всю историю Ниерра не бывало, чтобы крепость брали в дюжину рож. Даже такую захудалую как эта. Даром, что комтур — вроде как родич герцогу Вильскому, а денег на содержание этой развалины явственно не хватало. Стены и укрепления обветшали, ров зарос, вал просел. Или это не денег не хватало, а начальство здешнее к делу своему спустя рукава относилось? Темным на это было плевать. Тем более, что взбираться по крошащейся стене было легче легкого.
В самый темный час ночи, когда родная луна мира уже скрылась за горизонтом, а Акрей подернулся дымкой и потускнел, ифенху быстро сменили обличье, укрывшись в защищенной от взглядов и стрел лощине. Несмотря на всю прелесть звериных тел они с удовольствием сбросили зудящие шкуры и распрямили ноющие спины. Даже Ваэрден и тот потирал поясницу под мстительное хихиканье Миары.
- Вовсе незачем было нас так гнать, вояка, - усмехнулась она, проверяя, ладно ли ходят в ножнах длинные тяжелые кинжалы и метательные ножи. - И как теперь на стену полезешь?
- И полезу, - буркнул Волк, наново перетягивая поясной ремень с единственным кинжалом. Никаких доспехов кроме куртки из толстой кожи на нем не было. - Не болтай. Времени у нас мало. Погромов не учинять, я хочу всего лишь взять плату с тех, с кого причитается.
У Тайрелиона аж мурашки по спине пробежали — настолько властным был этот хриплый шелест, который с трудом можно было назвать голосом. Только нечеловеческий слух и уловит. А ведь был всего навсего бродячим наемником, вечно бунтующим против правил общины. Неужели это пленение его так изменило? Но неважно, неважно! Приказ вожака ясен, а значит, его следует исполнить — иного общая воля не потерпит.
Самое время.
Ифенху сорвались в бег единым слитным движением. Заскользили беззвучно, прикрывая глаза, чтобы случайный отблеск самого малого света не выдал их присутствия врагам. Остановились под стенами, оглушили пару и без того сонных дозорных короткими волевыми ударами.
Это хорошо, что на стене почти нет охраны, а у той, что есть — очень слабые защитные амулеты. Слаженной атаки они не сдержали, и люди быстро стали похожи на кули с мукой. Один бедолага заснул так неудачно, что свалился со стены прямо к ногам стаи. Хрустнули кости, человек дернулся и затих. Мимоходом глянув на свежий труп, Ваэрден дал отмашку и стал первым взбираться по старым камням.
Выбоин и трещин в кладке было достаточно, чтобы когти легко за них цеплялись, да и лезть оказалось не так высоко. Под сапогами осыпалась пыль, крошево скрепляющей камни глины, какая-то труха.
Стараясь не наделать лишнего шума, стая взобралась на гребень стены. Обошла оглушенных дозорных и спустилась во двор возле конских и рельмовых стойл. Большинство животных мирно спали. Только одна коровка испуганно вскинулась, но ее тут же оглушили.
Ваэрден замер. Остальные тоже, не смея двинуться без приказа. Он потянул носом воздух, полный резких запахов человеческого жилья и казарменного мужского духа. Прислушался. Огляделся. Поморщился, почуяв благоухание давно нестираных портянок, и махнул в сторону невысокого двухэтажного здания, от которого сим благородным ароматом несло не так сильно.
«Убирайте офицеров, комтур — мой. Поутру я разберусь с остальными сам»»
«Ты что задумал?» - встревоженно метнулась к нему Миара. Красноватые огоньки ее глаз уперлись в два желтых фонаря.
«Увидишь, тебе понравится», - хмыкнул Волк. «Это будет забавно».
«Да иди ты к хильден под хвост!»
«Выполняй приказ»
Всеобщая дрожь предвкушения прокатилась по стае, и они разделились. Беззвучными тенями заскользили среди построек, мороча головы сонным часовым.
Ваэрден снова принюхался и внимательно вслушался в мысленный фон. Его окружала глухая сонная тишина, изредка разбавленная вялыми мыслишками неспящих. Вот чей-то разум внезапно пробудился и, судорожно трепыхнувшись, погас — чью-то жизнь прервал удар кинжала. Вот еще три человека умерли, так и не успев понять, что же их убило. А вот ухо уловило чей-то слабый вскрик. Где же этот непутевый родственничек герцога?..
Ага, не его ли вожделение носится в воздухе вместе с женским запахом? Волоски на загривке у ифенху поднялись дыбом, и он рысью кинулся к небольшому отдельному флигельку, откуда доносились довольно громкие для его слуха стоны и придушенный визг. Взбежав на крыльцо и уже не думая ни о каких предосторожностях, Волк со всей дури саданул плечом в дверь.
...И чуть не поцеловался со стеной, потому как разгильдяй комтур не изволил запереться. Ну что ж, все к лучшему...
Он не почувствовал ни радостного предвкушения, ни азарта, ни волнения, когда оказался в заваленной хламом комнате с потухшим очагом. Одно равнодушие. Ночного зрения хватило только на то, чтобы различить занавеску, отделявшую вход в спальню, да не своротить по дороге стол, судя по вони, заставленный пустыми бутылками и кружками из-под дешевого вина.
Непотребные звуки прекратились, зашуршало, заскрипело, и недовольный мужской голос хрипло и полупьяно прокаркал:
- Какого, драного хильден в задницу, тебе надо, Грэс? Катись отсюда к демонам, не твоя очередь!
- Ты немного ошибся, - тихо проговорил ифенху, отбросив цветастую тряпку и загородив собой проход. - Твой приятель, скорее всего, уже мертв. Оставь девчонку в покое и хотя бы сдохни, как мужчина, а то вдобавок яйца отрежу.
Феликт ди Вилли икнул, сполз с плачущей девицы и слепо зашарил рукой по постели в поисках оружия, которого там, разумеется, не было. И черный лунник он при себе не держал. Все, что он мог различить в темноте — устрашающую тень с горящими желтыми глазами.
- И-изыди, т-тварь!
- Только вместе с твоей душонкой, - Ваэрден презрительно скривился, почуяв, как от человека шибануло едким запахом пота и страха. - Встань, девчонку кровью зальешь. А ты, малявка, брысь отсюда.
Она была совсем еще подросток, не старше четырнадцати лет, угловатая и невзрачная. Наверняка ее приволокли в крепость силой, да еще и посмеивались, что дескать, честь оказывают ее торчащим мослам своим рыцарским вниманием. Скоты... Она не вняла приказу, только шарахнулась в угол, ударившись спиной о камень. Ну не хочет — сама виновата, мельком подумал Волк и перестал обращать на нее внимание.
Ифенху двинулся к человеку, на ходу доставая кинжал. Не было никакого желания растолковывать этому гаденышу, за что он будет убит. Да и убивать-то его, по чести говоря, было противно. Но если Салегри заслуживал того, чтобы называться врагом, то эта мразь, позволяющая себе издеваться над ребенком, должна сдохнуть прямо здесь и сейчас. Скольким девочкам он успел исковеркать жизнь? Ярость поднималась изнутри уже не за себя — за дрожащий в углу тощий комочек, у которого может хватить духу пойти и утопиться от отчаяния.
- Ты ее клялся защищать, мерзавец.
Большего Бешеный Волк сказать не изволил и ответить медленно отползающему к стене комтуру не дал. Просто бросил кинжал, коротко, без замаха. Судорожное испуганное дыхание захлебнулось и перешло в бульканье. Ваэрден подошел, наклонился и, разок провернув оружие — чтобы точно не встал, скотина! - выдернул его из мертвого тела.
А дальше его как будто захлестнуло течением могучей реки. Ваэрден еще помнил, каково это, когда леденящий водный поток касается кожи, обтекает тело и уносит за собой. Чтобы выплыть, нужно не сопротивляться, а напротив, позволить воде самой вынести тебя к берегу. Казалось, что он снова, как в прошлой, человеческой жизни, угодил в бурную речку. Куда она вынесет?
«Что я здесь делаю и на кой хильден вообще во все это ввязался?»
Эта дерзкая выходка может аукнуться не только ему и его стае, но и всем Темным на континенте... Но глас рассудка вещал об этом невнятно и робко, а Волк делал свое дело.
«А не пошел бы ты, Змей, к демонам со своими договорами о ненападении! Этак можно до полного озверения по лесам сидеть, и досидеться до того, что Инквизиторы окажутся правы!»
Он и думать не думал о том, что развязывает войну. Вытерев оружие о простыню, вогнал его в ножны, сгреб в охапку оцепеневшую от страха девчонку и выволок из спальни. Неуклюже, держа ее подмышкой, запалил свечной огарок и огляделся.
Одежда, оружие, части доспехов, пара мятых книг, седельные сумки - все это валялось по комнате ровным слоем. Видать, домой покойный комтур явился, уже будучи хорошо навеселе. Единственный табурет, и тот скрывался под каким-то тряпьем. Ваэрден, не церемонясь, смахнул его на пол и усадил девчонку, прислонив к стене, чтоб не свалилась. Она тут же сжалась в комочек, прикрываясь руками и волосами, и уставилась в одну точку.
Дело было сделано. Общий разум стаи лучился довольством. Никого из офицеров не осталось в живых, а полупьяный гарнизон убийц не заметил. Не зря же Салегри за один лишь намек на винный перегар в рейде или на посту мог содрать с провинившихся три шкуры. Ифенху по одному сходились к домику, с любопытством ожидая, что же будет дальше.
- Скотина! - дружно заявляли они при виде скорчившейся в углу жалкой фигурки. И только Миара в сердцах обозвала идиотом самого Ваэрдена.
- Хоть бы плащ ей додумался дать, олух! - шепотом бушевала ифенхи.
- А какая разница? - пожал плечами Волк. - Мне нагота никогда не мешала.
- Видать, тебя Юфус неслабо головой о камень приложил, когда делал! Что ж ты сравниваешь себя, жердину двухсотлетнюю, с ребенком!
Женщина фыркнула и, раскопав среди хлама плащ комтура, закутала в него девочку. Та не проронила ни слова, лишь судорожно вцепилась в потертую ткань и тихо заскулила.
- Мужчины... - проворчала Миара, гладя спутанные лохмы и заодно заглушая волю перепуганного ребенка. - Одни издеваются как хотят, другие даже успокоить толком не могут! Вам бы только кулаками в драке махать.
- Остынь, - осадил ее Кан-ар-Альер Селлар, бывший тифьинский дворянин и изрядный повеса. - Мы тут не за тем, чтобы подвернувшихся под руку девиц утешать. Что дальше, Волк?
- Дальше мы дождемся утра, - показательно зевнув во все клыки, ответил тот. - А утром начнется самое веселье.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 11 Сен 2013 11:20    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

***
Веселье действительно получилось знатное.
Когда гарнизон, зевая и почесываясь, выстроился во внутреннем дворе на обязательную «перекличку», люди, как всегда, ожидали увидеть похмельную рожу своего начальства, получить пару нагоняев для виду, несколько обыденных приказов и разойтись кто куда — причем, необязательно эти самые приказы исполнять. Гораздо больше шальных от долгого воздержания вояк занимала девчонка-сирота, которую накануне притащили из деревни. Они вяло переругивались из-за того, кому следующему она достанется и совершенно не собирались проявлять служебное рвение.
Поэтому когда с крыльца флигеля один за другим спустились двенадцать волков, никто даже рта раскрыть от изумления не сумел. Стояли и пялились, вмиг избавившись кто от винного дурмана, кто от похмелья.
А могучие звери выходили на плац степенно, никуда не торопясь. Как хозяева. Первым шел черно-серый вожак. За ним ступал матерый угольно-черный ветеран, прочие шагали чуть поодаль.
- Какого хильден... - прошептал кто-то, и шепоток покатился по рядам. Кто-то дернулся было схватиться за оружие, но волчий рык пригвоздил человека к месту. А потом эти двенадцать подернулись зыбким маревом и встали с лап на ноги. И вожаком оказался Бешеный Волк, на муки которого имела удовольствие любоваться вся крепость.
- Глаза не потеряйте, разгильдяи, - бросил Ваэрден Трилори небрежно, воздвигшись перед строем с равнодушной миной на лице. - Можно подумать, вы ифенху не видели. Впрочем, если ваше ныне покойное начальство позволяло себе содержать укрепления в столь вопиющем беспорядке, наверное, нет. И вы еще считаетесь Инквизиторами... Как вас Старейшина-то под боком терпит, я понять не могу?
- Мы не Инквизиторы, - раздалось откуда-то сзади. - Инквизиторы — это рыцари, они вас ловят. А мы так, строевой состав... Кладбище там от беспокойников почистить, нечисть погонять.
- Почистить, говоришь, - хмыкнул Ваэрден, прохаживаясь взад-вперед и шелестя выпущенными на волю черными крыльями. От вида жестких блестящих перьев смертных бросало в дрожь, а с лиц не сходило выражение полного потрясения. - Вот вы сейчас и пойдете чистить. Ров. А то у вас его, можно сказать, что и нет. А ты, ты и ты, - черный коготь по очереди ткнул в сторону нескольких физиономий, - закопаете трупы вашего командования, мне не нужна в крепости вонь.
Загудели, зароптали, брань отборная посыпалась.
- Тихо! - рявкнул Ваэрден, подбавив в голос звериного рыка. - Вы будете выполнять приказ, или мне придется свести кое-с-кем из вас оставшиеся личные счеты. Смельчаки есть?
Таковых не нашлось. Они и со слабым ифенху поостереглись бы связываться один на один, а уж с Аль-хэйне — тем более. Поэтому медленно и неохотно, но все же потянулись, куда велено, подстегиваемые непроницаемыми взглядами стаи. Как же так, разве все легенды про пернатых предков ифенху — не сказки? Однако, вот же он, их выродок, стоит себе. Смотрит поверх голов, руки на груди сложил и сапогом по пыльным камням притопывает, чтоб его солнце спалило! Так ведь сытый, зараза, даже не морщится. Надо было еще тогда забить сразу, пока подыхал... Поздно теперь, думай-не думай, а порешат всех. Или стая или свои же — за предательство.
- Эй, смелый!
Десятник, отважившийся указать Волку на ошибку, вздрогнул и обернулся.
- Да, ты! - Ваэрден поманил его рукой. - Поди сюда.
Человек подошел и остановился в двух шагах, глядя на ифенху вопросительно-выжидающе. Страха он не испытывал. Зачем, если стая и так уже убила всех, кого сочла нужным? Пожелай они, и мертвецов было бы гораздо больше. Но они отправили к праотцам только тех, на кого им указал вожак, кто отдавал приказ пытать его. Так что беспокоиться не о чем.
- Как тебя зовут? - спросил Волк, глядя сверху вниз на коренастого лысеющего служаку.
- Хангрем Коревиль, господин, - слегка поклонился тот.
- Хорошо. Я не чую в тебе одержимости. Так что проследи, чтобы эти охламоны как следует вычистили ров и ободрали растения с крепостных стен. Потом займетесь их починкой. Будешь за старшего.
- Да, господин, - еще раз поклонился Хангрем. - Только вот...
- Ну, говори, - Волк чуть качнулся, переступив с ноги на ногу, и опять замер крылатой статуей. За его спиной так же неподвижно стояли остальные Темные, и на окаменевших лицах нельзя было прочесть ровным счетом ничего.
- Герцог наш дюже недоволен будет, что вы его двоюродного племянника порешили. Оно конечно, дрянь человек, да у благородных завсегда свои интересы с Орденом. Ну и... нас вы тоже под трибунал подвели, как пить дать. Здесь все еще того капитана люди шастают, так они точно донесут. Вы-то уйдете, а нам куда податься?
Волчье ухо дернулось, губы искривила усмешка.
- Это хорошо, что ты понимаешь. Значит, когда сюда явится Салегри, мои приказы ты станешь исполнять с еще большим рвением. А теперь ступай. И смотри, если кто хоть пальцем тронет девчонку, я того даже пить не стану — лично на кол посажу!
Десятника как ветром сдуло. А ифенху, наконец не выдержав, взорвались хохотом. Кто постарше — пытались сдерживаться, но глядя на согнувшуюся пополам Миару, снова начинали хихикать.
- Ну ты даешь, Волчара! - утирая выступившие слезы, воскликнула ифенхи. - Это ж надо... Ты бы себя со стороны видел!
- А что? - вскинул бровь Ваэрден. - Я что-то сделал не так?
Миара опять прыснула в кулак и сложилась пополам.
- Не так! - сквозь стоны и хихиканье невнятно выдала она. - Явился сюда, как к себе домой, и шлепки раздаешь нерадивым щенам! Ну и рожи у них были... магистр позеленеет от злости, когда узнает. А командор удавится!
- Ну ты наглец, - хмыкнул Тайрелион. - На подобное даже Старейшина не осмеливался. Ты ж показал Инквизиции, что они полные идиоты и растяпы. А уж унизил...
- Война будет, - загудели прочие. - Точно!
- А вы что, хвосты поджали? - фыркнул Волк. - Струсили и захотелось обратно, к папочке на болото?
«Следи за словами!» - тут же беззвучно окрысилась вся стая. «Вожака всегда можно сместить при желании!»
Рык не зазвучал в воздухе только по одной единственной причине — стань люди свидетелями свары, и тут же придется уносить ноги, потому как осмелеют. Но желание оттрепать нахала за загривок обрушилось на юного Аль-хэйне со всей силы.
- Право вожака еще не повод оскорблять нас как угодно. Ваэрден, - негромко проговорил Тайрелион, глядя в сузившиеся желтые глаза. - Помни, что мы следуем за тобой исключительно добровольно, и так же добровольно можем уйти, если пожелаем. Война нас не пугает, здесь не дети собрались, а такие же битые жизнью хищники, как и ты. Не говори огульно, чего не знаешь. А вы, - он обернулся к остальным и на мгновение показал внушительные клыки, - заткнитесь! Не хватало еще перегрызться, как дворовые шавки.
Неизвестно, во что вылилась бы ссора, не замни ее Тагар вовремя. Окончив отповедь, он, как ни в чем не бывало, обратился к Волку за дальнейшими распоряжениями. Тому ничего не оставалось, кроме как тоже сделать вид, будто ничего не произошло.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 11 Сен 2013 11:22    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

8. Шторм начинается

Первый снег похрустывал под конскими копытами, с неба за шиворот сыпалась непонятная колючая крупа. Завтра все наверняка подтает, и получится непролазная каша. За каким демоном тащиться куда-то в такую погоду?..
Впрочем, безвылазно сидеть в особняке было еще хуже.
Разэнтьер натянул поглубже капюшон плаща и саданул каблуками коню под ребра, нагоняя своих спутников. Ехать в компании Темных не хотелось, да куда от них денешься. Решат еще, что он намерен с горя с собой покончить.
Не дождутся.
Заварил кашу — теперь самому и расхлебывать. Знал, на что шел, когда отбивал Волка у палачей. Знал, что и за голову награду назначат, и семью в покое не оставят.
Тайер внезапно нагрянул дюжину дней назад, когда след ушедшей на охоту стаи еще не успел остыть. Взъерошенный и мрачный ифенху явился пред светлы очи Змея посреди ночи всего-навсего с сумкой на плече, в которой лежала единственная смена одежды. На вопрос где он оставил своих слуг и зачем, собственно, явился, старший Воладар раздраженно оскалился и ответил, что не желает дожидаться, пока за его головой приедет инквизиторская делегация во главе с Малкаром ди Салегри.
Утром при встрече он показал племяннику письмо...
Строчки прыгали перед глазами, отдельные слова с трудом складывались в осмысленные фразы. Доверенное лицо Тайера в Тифьине сухо сообщало о гибели Маг-Эр-Эстьера Воладара и его жены Эрици «в результате несчастного случая».
Орден Святого Сиареса, если ему что-то выгодно, все делает быстро — магия и телепатия на что? Раз-эр-Энтьера Воладара в течение трех дней подвергли анафеме и публичному проклятию. Его сестра Магдарен и ее муж во всеуслышанье отреклись от родства с ним. Земли Воладаров, их деньги и все имущество были конфискованы Орденом, за вычетом наследной доли сестры. Сам Раз-эр-Энтьер был объявлен вне закона а за его голову полагалась награда в тридцать золотых Тифьинских марок.
Вот так-то, капитан.
И это вовсе никакие не слезы а морось с неба на лицо попала.
Двигались тайком, под мороками, почти без остановок. Старейшина не хотел выдавать свое присутствие. Ели на ходу, прямо в седлах, спали мало. Разэнтьер все больше отмалчивался. Ему было абсолютно все равно, разговаривают с ним или нет, и что вокруг происходит. Если выпадала пара часов отдыха на привале, то уснуть он не мог, ворочался с боку на бок, чем очень раздражал Темных. Вслух они не высказывались, но Воладвру вполне хватало красноречивых взглядов. Впрочем, вести себя как-то иначе он не собирался. Как-нибудь потерпят. Достаточно и того, что он с ними поехал по вызову Волка. Куда и зачем — тоже неважно, лишь бы не метаться в четырех стенах.
Когда до цели путешествия осталось меньше дневного перехода, страдающий человек окончательно надоел возбужденным ифенху. Стоило Разэнтьеру на очередном привале с унылым видом плюхнуться возле общего костра, как один из следопытов хохотнул, растягивая лыбу во все клыки:
- Что, Воладар, неужели тебе так сильно жить надоело? Так давай, иди сюда, ужином будешь!
- Ага, - поддакнул второй, - иди, не стесняйся, здесь все свои.
Разэнтьер крепко стиснул челюсти, а честная компания дружно грянула хохотом.
- Ребят, вы гляньте, как удобно! Ужин сам на веревочке следом едет, и охотиться не надо!
Он вспыхнул, будто ему влепили пощечину, и, крепче сжав челюсти, молча уселся на свое место. Не хватало еще сцепиться с ними, как сопливому мальчишке. Молчаливо невозмутимыми остались только трое — сам Змей, которого, казалось, больше занимал сидевший у него на плече здоровенный ворон, уставший Тайер, который за племянника вступаться явно не собирался и кошка Лемпайрейн, которой было попросту все равно.
Но насмешки нелюдей все же заставили младшего Воладара вынырнуть из пучины горя и задуматься. В самом деле, что изменится от того, будет он оплакивать свою судьбу или нет? Родителей это не вернет. Сестру он ни за что не станет подставлять под удар своим появлением в ее устоявшейся жизни. Имущество, наследные земли? Невелика потеря, человек способен куда угодно пробиться и без этого. Титул? Так звание риану отнять невозможно.
В голове что-то постоянно шуршит, шевелится и шепчет отголосками «не своих мыслей». Щекотно. А если сосредоточиться, то можно почувствовать холодную властную деловитость, собранность и слегка — предвкушение. Его Аль-хэйне занят делом и отнюдь не сидит на месте. И можно влиться в эти ощущения хотя бы отчасти, зацепиться за них и обрести точку опоры. Разделить с ним устремления и надежды.
В ответ на этот отчаянный порыв похожее на темный омут сознание ифенху откликнулось сдержанным удивлением, любопытством и легкой озабоченностью — как ты до меня дотянулся и что случилось? Объяснить, что к чему, Разэнтьер толком не смог, мысли и чувства враз перемешались и превратились в колючий клубок. В ответ донеслось фырканье и короткое «Не умеешь — не мешай». А потом наступила тишина.
Воладар снова остался один на один с собой. Но черная тоска все-таки отступила, сменившись злостью и желанием хорошенько напиться а после с похмелья набить морду какому-нибудь рыцарю. Не отомстить, так хоть душу отвести.

***
При виде той самой злосчастной комтурии, из которой пришлось бежать, Разэнтьер лишился дара речи.
Еще бы. Такого он себе никак не мог представить.
С кровли надвратной сторожевой вышки им весело помахал молодой ифенху по имени Риан. Еще двое мелькнули на стене, которую преспокойно чинили снаружи орденские вояки, то и дело подгоняемые упоминанием такой-то хильденской матери. На флагштоке над крепостью лениво трепыхалось на ветерке знамя, сшитое, судя по всему, из алой скатерти. Кто-то старательно вышил на нем белыми нитками зверя вроде крылатого волка
Разэнтьер выдохнул и рот все-таки закрыл. Потому что за воротами его поджидало еще более потрясающее зрелище.
Трое самых крепких мужиков выкорчевывали тот самый столб. Каждый во время казни вволю зубоскалил и издевался над Волком, а сейчас они усердно пыхтели и матерились, опасливо косясь по сторонам — не мелькнет ли где долговязая фигура седого нелюдя?..
- Он что, последних мозгов лишился?.. - фыркнул младший Воладар себе под нос, чувствуя, как внутри закипает негодование. - Да стоит только магистру узнать, как эту, с позволения сказать, крепость, в пыль сотрут!
- А по-моему, молодец, - старший шлепком поводьев заставил своего быка лечь и спешился. - Так утереть нос Малефору и его прихвостням не всякий сумеет.
- Ну знаешь, мне хватило одного раза его спасать! - огрызнулся риану.
- Он все равно поступит так, как сочтет нужным, - заметил возникший рядом Змей. - И тебе нет никакого смысла пытаться его остановить.
На вновь прибывших оглядывались. Кто-то приветствовал, кто-то ворчал и сплевывал. При виде Старейшины люди начинали бормотать что-то о нечисти и чертить в воздухе перед собой знаки-обереги. На Разэнтьера косились большей частью, неприязненно, но он предпочел нацепить на лицо высокомерную маску и бывших братьев по Ордену не замечать.
Ваэрден вынырнул, как демон из пентаграммы — почти ниоткуда и с большим шумом. Взъерошенные волосы торчат в разные стороны, куртка нараспашку, рубашка под ней тонкая, как будто на предзимний холод ему плевать, в расшнурованном вороте какой-то шнурок виднеется.
- Я вам сколько раз, вашу мать, говорил не шляться по самоволкам в деревню?! - рычал он. - Вы местных деревенских запугали так, что они из домов носы высунуть боятся. Хуже нечисти, ей-богу! Я молчу, скольких девок вы, охламоны, перепортили зазря! Выхолостить бы вас, как тягловых быков!..
Двое молодых парней в плечах поперек себя шире плелись за ифенху, виновато потупившись, и в свое оправдание сказать им было явно нечего. Оба с облегчением выдохнули и «потерялись из виду», стоило только слишком строгому начальству заметить гостей.
- Наконец-то! Я уж думал, вы не решитесь покинуть поместье, - язвительно заметил Волк.
- Ну надо же полюбопытствовать, что ты здесь натворил, - невозмутимо парировал Старейшина. - И насколько я вижу, твое самоуправство сильно обидит Орден.
Ваэрден в ответ только ухмыльнулся.
- Я знаю, поэтому и готовлюсь обороняться.
- Да ты с ума сошел! - не выдержал Разэнтьер. - Самоубийца! Тебе мало было этого позорного столба, так ты решил дать им повод дело до конца довести?
- Ну, пусть попробуют, - нехорошо ощерился Волк. - Хангрем! Проводи гостей и помоги устроиться. А тебя, - Разэнтьер чуть не вздрогнул от пристального звериного взгляда, - я жду во флигеле. Разговор есть.
«Ожил, раскомандовался!» - фыркнул про себя риану, но вслух ничего не сказал. Раз уж Ваэрден начал зарабатывать авторитет среди людей — вон как этот Хангрем шустро отправился приказ исполнять1 — то и ронять его сейчас не стоит.

***
С тех пор как комендантский флигель достался неугомонному вожаку стаи, он изменился почти до неузнаваемости. Исчезли бутылки и хлам, напрочь выветрился запах браги и похоти, по чисто вымытому полу можно было даже босиком ходить. Остались только мебель и самые необходимые вещи, разложенные в образцовом порядке. Дел в крепости было невпроворот, и Ваэрден приходил сюда только на скорую руку поужинать и переночевать. Вторая комнатушка досталась девчонке — в деревню та возвращаться отказалась и слезно упрашивала оставить ее помощницей по хозяйству. Дескать, и шить умею, и стирать, и готовить, только не гоните, оставьте при стае! Миара вступилась. И пуганая неразговорчивая Ивона поселилась в единственном месте, где ее не посмели бы беспокоить — в логове Волка.
Его самого она не боялась ни капли — то ли потому, что он ее почти не замечал, то ли чуяла, что вовсе не видел в женщинах проку.
Вот и сейчас девчонка набралась наглости и высунулась из закутка, быстро превращенного в отдельную кухню. Запах свежего мяса и крови уже успел прочно поселиться в доме,, облюбованном стаей для сборов. Орденцы теперь обходили его стороной, а Ивона — привыкла и разделывала принесенную волками дичь с таким видом, будто это был сам покойный комтур.
- Господин Волк, вы ужинать будете?
- Сгинь, Ивона! Не до тебя.
Она невнятно пискнула и скрылась. Ей сегодня предстояло потрудиться больше обычного. Гости, как-никак.
«Надо будет кого-то отрядить ей в помощь...» - подумал Волк и тут же забыл. Прекратив мерить шагами комнату, он уставился на Разэнтьера. Тот сидел возле стола, сгорбившись и обхватив руками голову. Письмо-извещение валялось на столе небрежно смятым комом.
- И после всего вот этого ты считаешь, что я поступаю неправильно? - поинтересовался ифенху.
- Не знаю. - глухо ответил человек.
- Не знает он... Идеалист хильденов! А им вот плевать на те высокие идеалы, которые ты так лелеешь. Ты что, всерьез представлял Орден сборищем праведно верующих святош? Может быть, и верят — лопухи вроде тебя, да такие же фанатики как Салегри! А в остальном всегда важнее деньги, что бы там кто не трындел. Поверь мне, я два века наемничал. И чем больше золота блестит у людей перед глазами, тем меньше у них в голове остается мыслей. Ты что думаешь, магистр дурак отказываться от такого куша? Вот и прикрылся тобой, как поводом.
Воладар только молча махнул рукой в ответ, и продолжение отповеди застряло у Ваэрдена в глотке. В самом деле, что тут еще можно сказать? И стоит ли говорить? Пустые слова, зря сотрясающие воздух, не вернут ни семью, ни облитую помоями честь. Кем надо быть и как надо мыслить, чтобы, не моргнув глазом, пускать в расход ничего не знающих невинных людей? Единым махом довести человека до той грани, когда остается или сунуть голову в петлю или в ярости удариться в месть и глупо погибнуть.
А ты можешь испытывать лишь горькое сожаление и вину без вины. Потому что позвал на помощь. Потому что ради тебя этот человек принес в жертву все без остатка.
«У тебя есть еще я» - хотел сказать Ваэрден — и не смог. Голос испуганно исчез. А ноги приросли к полу, не дали подойти и обнять. Не привык гордый Волк-одиночка утешать ни себя, ни других. Да и подобает ли лезть с ненужным сочувствием тому, из-за кого все это случилось?
Хотелось, скуля, ткнуться влажным носом в ладонь и лизнуть ее преданней собаки, только чтобы хоть немного ушла глухая тоска, отравившая обе души.
«Ну я же есть у тебя, ну!..»
Хлынула прочь из сердца клокочущая буря невысказанных слов и чувств, опустошила, отпустила. А Воладар вскинулся изумленно и тоже замер, глядя прямо в глаза. Неужели почуял? Неужели — понял?
«У тебя есть я»
- Ивона! - позвал Волк.
Девушка тут же с готовностью выглянула. Короткая жесткая косица растрепана, на лбу мучная полоса, в руках мокрое полотенце, а фартук заляпан кровянистой водой. Серые глаза не по-детски смотрят. Слишком жестко.
- Здесь вино приличное раздобыть можно?
- Да, господин, - кивнула она. - У интенданта есть ключ от погреба, так он его прячет, а сам всегда навеселе ходит.
- Пошли к нему Альера, пусть скажет, что я велел достать бутылку лучшего из того, что есть. И пусть только попробуют подсунуть дешевую брагу!
Ивона кивнула и скрылась.
Ваэрден молча плюхнулся на соседний табурет. В маленькое, забранное простой слюдой оконце вползали вечерние сумерки, заливали голубоватым бесцветьем стены, пол, потолок. Лампу зажигать не хотелось — этот источник ненужного человеческого света неизбежно заставил бы тонкую вуаль подступающей ночи огрубеть и сделаться темной. Пропала бы четкость очертаний, та особенная, ночная ясность звуков, которой не бывает даже в самый тихий день. Ифенху застыл, отрешенно слушая, как оживленное суетливое разноголосье крепости постепенно стихает. Человеку рядом с ним было плевать на то, что творилось вокруг, сдерживаемая доселе боль теперь разливалась вокруг него ядовитым, почти осязаемым маревом. И до чего он дойдет, подтачиваемый этой отравой — до самоубийства или до ненависти к Ордену, - зависело сейчас только от самого Волка.
Беззвучно явилась Ивона с бутылкой красного фалерского, и двумя жестяными кружками, поставила на стол и вышла, так и не проронив ни единого слова. Может быть, ей доводилось видеть мужчин, пьющих вот так, когда единственный способ удержаться от опрометчивого поступка — залиться вином до беспамятства. А может быть, и она наглоталась смертельного яда ненависти. Если Бешеный Волк еще не разучился разбираться в людях, то, едва дождавшись совершеннолетия, она напросится на обращение.
Ваэрден ударом под донышко бутылки вышиб пробку из горлышка и разлил напиток по кружкам. Знойно запахло виноградом и летом. Не из таких бы жестянок пить эту роскошь — из серебряных кубков. И не здесь, а у Змея на приеме. Тряхнуть бы интенданта за воровство, если до утра не сбежит...
Ифенху одернул себя и сунул одну из кружек в руки риану.
- Пей. И рассказывай.

Тифьин. Приморская жемчужина Юга. Город белых дворцов и зеленых садов, издавна не признающий власти ни одной короны. Множество пещер с целебными источниками влекли сюда людей со всех концов Ниерра. Местный люд быстро смекнул, что на этом можно неплохо разбогатеть — и небольшой городок стал постепенно разрастаться, привлекая желающую исцеления знать. Следом за дворянами потянулись и купцы, для разведки морских путей были посланы корабли — и вот, спустя несколько столетий, Тифьин расцвел великолепием.
Члены Торгового Совета, люди обстоятельные и состоятельные, решили, что вполне могут обходиться без монарших персон. Их тугие мошны позволяли не только содержать городское ополчение и наемное войско, но и отмахиваться от вездесущей Инквизиции, постепенно забиравшей все больше власти. Или не обращать внимания на клыки и когти, буде таковые у кого-то имелись — лишь бы деньги звенели.
Чем дальше Инквизиция тянула свои загребущие лапы, тем больше Темных бежало в вольный город, а вместе с ними — семейства Эр-риану. Их тоже не щадили, припоминая дружбу и частое кровное родство с лунными охотниками. Ифенху, не в силах десятилетиями сидеть на одном месте, в конце концов срывались в бега и пропадали без вести или гибли в массовых публичных казнях. А Эр-риану — оставались, из поколения в поколение храня верность старой дружбе, передавая потомкам если не преданность волкам, то хотя бы сочувствие.
Род Воладаров считался среди Эр-риану одним из самых знатных. Когда-то он был связан узами с Кланом Белой Птицы и Старейшиной Тэймийер Анэ Среброликой. Дом тон Анэ погиб одним из первых. Сиятельная ифенхи до последнего не хотела верить в предательство людей и не поднимала оружия. Говорили потом, что взбешенные рыцари долго и извращенно истязали ее на глазах у домочадцев и слуг прежде, чем убить... там бы нашли свой конец и Воладары, если бы не Тореайдр Змей.
Дом тон Манвин налетел на ошалевших от легкой добычи инквизиторов в полном составе и перерезал всех до единого. Выживших ифенху и приближенных вывезли из разрушенного замка. Темных, к несчастью, ожидала печальная участь — большинство из них скончались о ран и увечий, оправившаяся горстка не выдержала стыда и сошла с ума, несмотря на помощь верных риану. Их собственный дар обернулся против носителей, превратив тех в зверей, не разбиравших, кто друг а кто враг. Бедолаг милосердно убили свои же, чтобы избежать новых смертей.
Маг-эр-Тайер остался единственным выжившим ифенху дома тон Анэ. Когда войска Ордена взяли замок, он меньше года был птенцом мистресс Тэймийер, по сути ребенком. Оборвавшиеся узы в первые же дни подхватил Змей и заполнил собой огромную дыру в душе, пустоту на месте погибшей названной матери.
Воладары не остались с Кланом Змея. Как и многие осиротевшие семьи, они подались на юго-восток, в Тифьин. И начали строить жизнь заново, пробиваясь торговлей. Только через них южане могли заполучить легендарные клинки с клеймом Змея, не платя при этом тройной вес золотом.
Торговал ифенховским оружием и отец Разэнтьера. Товар ему доставляли тайно, через сеть пещерных ходов в горах, к которым Тифьин жался одним боком. Клинки эти попадали к нему в руки без перекупщиков, прямиком от мастера, а потому он мог себе позволить продавать их дешевле и больше. Семья быстро пошла в гору, набирая вес и влияние...
Когда Орден объявил Воладарам анафему, за них не заступился никто. Зато конфискованное имущество Торговый Совет и Инквизиция поделили между собой очень быстро.

- Поня-атно, - протянул Волк, отставив свою едва початую кружку и подлив вина Разэнтьеру в третий раз. - Просто нашли способ устранить соперников. Я же сказал тебе — деньги.
Риану поднял на него абсолютно трезвые глаза, хотя в почти полной темноте он не видел ничего. А вот Ваэрден сквозь прозрачную серь прекрасно различал и ссутуленные плечи и неопрятную щетину, и дикий, плещущий болью взгляд. Ни обнять, ни просто положить руку на плечо другу ифенху не рискнул.
- Если бы она не отказалась от меня во всеуслышание, - мертвым голосом проговорил Разэнтьер. - Воладаров бы вырезали до последнего человека. Женщин и детей тоже. Ты Салегри знаешь.
- Знаю, - мрачно кивнул ифенху. - Потому и собираюсь свернуть ему шею.
- Или он свернет твою, - хмыкнул риану.
Ваэрден промолчал. Хотя, многое мог бы порассказать о том, какие кошмары в последнее время мучили его самого.
Ему снились волки. Грязные, изувеченные, плешивые волки с разумными глазами оборотней. Роющиеся в мусорных кучах за стенами человеческих городов. Они трусливо поджимали хвосты и убегали. Стоило людям поднять на них палку или бросить камнем. Их прибивали к дорожным столбам в человеческом и зверином облике. Им отсекали лапы и отпускали ради смеха. В тех снах ощеренная голова болотного змея торчала над главной башней Цитадели Ордена в качестве украшения...
Ему снился Юфус. Приходил посреди ночи, садился на кровать и доставал пыточный арсенал. А сам Волк мог в этих снах разве что надрывать горло диким криком — но ни пошевелиться, ни дать отпор мучителю. После того как однажды, проснувшись посреди ночи, обнаружил рядом с постелью насмерть перепуганную Ивону — спать перестал вовсе, обходясь дремой.
Он все чаще слышал голоса. Они шептали. Манили и умоляли о помощи. «Схожу с ума» — горько думал Волк. «Скоро на людей кидаться начну. И тебе, мой риану, лучше об этом не знать».
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 11 Сен 2013 11:23    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

***
Черные глянцевые когти трехпалой руки сухо клацнули по яшмовой фигурке, ювелирно изображавшей офицера-хильден и передвинули ее на одну линию вперед. Сухой перепончатокрылый торс, длинные ящеричьи ноги, изящный изгиб хвоста. Даже все полагающиеся отростки головного гребня, черты лица и тонюсенькое копьецо в руках можно было разглядеть в деталях.
- Осторожнее, магистр, - усмехнулся Владыка Света. - Ваш Верховный маг под ударом.
- Не надейтесь меня обыграть, - ответно улыбнулся Мобиус, тщательно скрывая неприязнь. - Партия только начата.
Двое мужчин сидели друг напротив друга в тайном кабинете главы Ордена. Время в этих обшитых темным деревом стенах навсегда застыло и ходу сюда не было никому, даже доверенным слугам. Тишина, полумрак и множество книг и свитков, сохранившихся еще от прежних хозяев мира. Самое подходящее место для разговора с тем, кого фанатично преданный своему делу Малкар ди Салегри непременно возжаждал бы посадить на кол.
Глядя на кхаэля, замершего напротив, ему приходилось щуриться. Тот как будто был залит слишком ярким горячим солнцем, а о мощный, плотный сгусток ауры, почти не выходившей за пределы тела, казалось, можно было обжечься. Иные маги любят кичиться силой, распускают ее вокруг себя, как петухи хвост. Кетар же — надежно прятал ее внутри, преумножая все новыми потоками. Страшно представить, что будет, если он однажды решит выпустить ее всю...
У магистра по спине бежали мурашки.
- Эта партия начата два с лишним столетия назад, друг мой, - выжидающий взгляд Великого Кота нервировал человека. Как на мышь смотрит, в самом деле. - И я сделаю все, чтобы в выигрыше осталась третья сторона.
Мобиус подумал и сделал ход, принеся в жертву одного Небесного воина.
- Вы так в ней уверены? - спросил он.
- Любую партию я всегда просчитываю заранее.
Кто бы сомневался.
- А если я решу, что третья сторона мне не нужна вовсе?
- Это значит, что вам не нужна и собственная жизнь, - сощурил глаза кхаэль. - Не наигрались еще без Хранителя?
Магистр постарался поглубже запрятать желание запустить в этого наглого кошака чем-нибудь тяжелым или придушить. К сожалению, Кетар плевать хотел на его неприязнь к нелюдям и регулярно являться с поручениями все равно будет.
- Ваш протеже, между прочим, поднял бунт и захватил одну из наших крепостей возле леса Таймерин, - фыркнул Малефор. - Туда теперь стекаются все окрестные оборотни.
- И разумеется... - Кетар передвинул Жрицу чуть в сторону от основного построения, - вы уже отослали туда карательный отряд во главе с вашим верным поборником справедливости, не так ли?
- Вот сами же все прекрасно знаете, - Магистр выдвинул вперед Хранителя. - Если хочет власти — пусть докажет, что способен на нее.
- Полагаю, он хочет не власти... - лапа зависла над расчерченной восьмиугольниками доской и кхаэль задумчиво прикрыл глаза, - а спасения от того, что видит.
- Тогда надо было сидеть мышью у Змея и не отсвечивать, мститель непризнанный нашелся. А раз сделал первый шаг, пусть делает и второй.
Кетар прищурился и улыбнулся так, что впору было счесть себя обедом. Тон его из нарочито-уважительного сделался насмешливым.
- Мобиус-с... ты дурак или прикидываешься?
- А что? - изобразил непонимание Малефор.
- Прики-идываешься, - протянул Кот, сдавая главной вемпарийской фигуре младшего воина. - Хотя прекрасно знаешь, что произойдет, если Темные исчезнут.
- Так и ты прикидываешься. И тем более знаешь, что бывает, когда к власти приходит недостойный Хранитель.
Взгляды скрестились с беззвучным стальным лязгом — золотой звериный и серый человечий. На краткую долю мгновения Эль-Тару хэйвийский изволил продемонстрировать противнику гнев — и снова надежно упрятал его под маской кошачьего улыбчивого добродушия. В ауре жадным языком плеснул и улегся Свет.
- Если не будет этого бунта, через столетие голова Змея украсит шпиль вашей крепости, а остатки Тьмы иссякнут. Если волчонок погибнет в начале — тот же исход. Если ты подпустишь к нему Салегри раньше времени, я тебя разорву голыми лапами. Ты понял?
У Хранителя Времени прошел по коже мороз. Но больше чем полутысячелетнее руководство Орденом и Кругом не позволяло просто так склонится перед волей Кошака.
- Посмотрим.
- Смотри, смотри...
Марево вероятностей изгибалось и дрожало, отзываясь на малейшие колебания мятежных мыслей старого мага. Партия была оставлена, Владыка безмятежно наблюдал за человеком, сцепив пальцы на животе и откинувшись в кресле. Казалось, он дремлет — в узких щелочках прикрытых глаз не отражалось ничего.
- Я могу на какое-то время подступиться к вашим Колоннам ради одного-двух танцев, - наконец изрек кхаэль. - Но большего мой Свет мне не позволит. И хватит этого ненадолго. И еще, - он поднялся, вестимо, собираясь исчезнуть, как всегда. - Внимательней присматривай за своим Смертоносцем. Из-за его нездоровых увлечений с инициацией Владыки Тьмы могут быть неприятности.
И он в самом деле исчез, оставив магистра наедине с тревогой и бессвязно скачущими мыслями-подозрениями.
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Илленн ан'Трилори Прекрасная леди

Лихач на Пути


Откуда: Новосибирск


СообщениеДобавлено: 11 Сен 2013 11:24    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

А вот теперь готовые главы кончились. Прошу тапки. замечания. мнения, вопросы
_________________
А мы костер распалим до неба,
Осветим всю Землю до края!
Лишь бы не закончились сказки,
Лишь бы не отсырели дрова.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Посетить сайт автора
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов Мир Дельта — Форум полуофициального сайта Оксаны Панкеевой -> Проза: Ваша точка зрения Часовой пояс: GMT + 4
На страницу Пред.  1, 2, 3, 4  След.
Страница 2 из 4

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Оксана Панкеева рекомендует прочитать:

Цикл завершается последним томом:

Оксана Панкеева, 12-я книга «Распутья. Добрые соседи».