Форум
Зима пришла!
Последняя новость:
Нет войне. Любовь победит.
Make Love, Not War.

RSS-поток всего форума (?) | Cвод Законов Дельты | На полуофициальный сайт Оксаны Панкеевой | Все новости

Вся тема для печатиПоследний корабль.

 
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов Мир Дельта — Форум полуофициального сайта Оксаны Панкеевой -> Проза: Ваша точка зрения
Предыдущая тема :: Следующая тема :: Вся тема для печати  
Автор Сообщение
владимир Горячий кабальеро

Летящий по Пути


Откуда: Москва


СообщениеДобавлено: 7 Май 2009 03:45    Заголовок сообщения: Последний корабль.
Ответить с цитатой

Название: - Последний корабль.
Автор: - Владимир.
Корректура: - Александра Огеньская.
Рейтинг: - Всем.
Статус: - Закончен.
Герои: - оригинальные.
Жанр: - Фантастика.
Смерть персонажей: - нет.
Аннотация: Отгремели бои, оставив после себя только памятники и память. Проигравшие навещают места где прошла их мирная юность и откуда их изгнали победители. Последние же, не веря ни в какие пояснения и мучась подозрениями, старались выведать тайну возвращения старых врагов, не догадываясь, что ответ будет полностью неожиданным...

Горело небо. Его сверкающий купол заполнил собой небосвод от зенита до самого горизонта, ставшего непривычно близким. Последний клочок родной земли и просто Земли, который продолжали контролировать её сыны и дочери, находился прямо в середине огненного шатра.
Там, за некогда голубой высью, схватились флоты. Альтеры так торопились утвердить своё господство над колыбелью человечества, что их флот наполовину состоял из трофеев. Альянс же, в свою очередь, тоже собрал всё, до чего смог дотянуться. Периметр обезлюдел, а внешние базы оказались пустыми оболочками, выжатыми до конца. Последний бой. Не отдадим врагу самое дорогое, так сказать. Вот уже неделю не отдаем.
Капитан на мгновение поднял голову. М-да, генеральное сражение, вид снизу. Так стоит назвать мемуары, если их будет, кому читать. Хлестнувшая совсем рядом очередь вжала его в землю и выбросила из его головы всякие мысли о будущем.
Когда их высаживали, то называли операцию захватом плацдарма. Теперь они охраняют последний клочок родины человечества. Альтеры выбьют их, сомнений нет. А дальше… отступление на Периметр. Возможно, будет долгое вялое сопротивление без надежд. Или же будет принято решение направить последние корабли в Долгий Путь… Что бы не случилось, это будет потом.
Рядом легла ещё одна очередь. Хорошо, что тяжёлую артиллерию выбили, а то бы всё было совсем иначе. Впрочем, и так скверно. Крупнокалиберные очереди ложились в сухую и слежавшуюся до каменной твердости землю, словно в воду, расплёскивая её. Там, далеко и высоко, корабли Альянса теснили вражеский флот. Час назад завалили «Прорыв», бывший «Танцор в темноте», захваченный альтерами в самом начале войны, прямо у причальной стенки. Сейчас проскочило что-то насчёт бывшего «Света разума». Последний наступательный порыв флота был обусловлен попыткой эвакуации высаженных частей. Точнее, речь шла о спасении только одной персоны, которая сейчас стояла на площадке маяка «Земля» и пыталась защитить подчиненные ей части от пси-атаки. С каждой минутой получалось всё хуже и хуже. Здесь, на Земле, альтеры наступали.
Нарастал звон в ушах, за которым следовало двоение в глазах и желание оставить оружие и просто ткнуться лбом в землю, предварительно сняв шлем. С предсмертной мукой обречённого капитан всмотрелся в появившиеся из-за дальнего пригорка пять «черепах». И тут трофеи. Эх, дорого бы дал, чтобы все эти политики, мастера компромиссов и взаимно неприемлемых решений, оказались здесь. Посмотрели бы они на все плоды своих усилий, вроде этих, неторопливо выходящих на дистанцию атаки. Нужно было начинать войну первыми, а не ждать, пока альтеры проникнут в организационные структуры и смогут захватить такую прорву нашей техники, присоединив к ней свою. Перед войной о существовании последней говорить было неприлично.
Еще одна очередь прошла через позиции. На командирском дисплее мигнули и погасли новые зеленые точки. Опять потери. Если б не Госпожа, то потерь было бы больше, и не одна очередь из семи-восьми ложилась бы точно также, а все. Капитан перевел взгляд на площадку, которая возвышалась над головами защитников. Маяк невозмутимо разрезал своими кривыми обводами угрюмый пурпур неба. А там, на верху…
Капитан не поверил первому впечатлению и командирский визор услужливо приблизил фигуру Госпожи. Отчётливо проступили её глаза, не умещающиеся в орбитах и красно – коричневые от разрывов сосудов, не выдерживающих бешеного напряжения. Зрачки на этом фоне терялись. По лицу катились редкие и такие же красные слезы. Во взгляде непреклонность. Хотя, надолго ли её хватит? Капитан четко разглядел то, что ужаснуло его в первую секунду. Госпожа стояла, широко разведя прямые руки, увенчанные крупно дрожащими пальцами. Только стояла на коленях. Она уже не держалась на ногах, и участь защитников была ясна – не дождаться эвакуации.
«Черепахи» были далеко, но можно попытаться снять с Госпожи хоть крошечную толику её груза, хоть песчинку. Капитан повернулся к своим людям, чтобы отдать приказ. В небе в этот момент опять полыхнуло. Чётко представлялись угольно-черные обводы кораблей, на которых играют отблески близких разрывов. Трассы систем заградогня. Прямые, как царапины на стекле, следы гиперсветовых ракет, которые выныривали с «изнанки» пространства непосредственно перед столкновением с вражеским бортом. Только ничтожная толика бушующих наверху энергий касалась атмосферы и очерчивала этот огненный купол, за которым почти потерялось солнце.
Впрочем, «черепахи» - это главное. Их защита хороша, но если к делу подойти с умом…

Она не помнила, сколько длился её бой, который должен был стать последним. Все те мгновения или же часы, которая она провела на Маяке, не поддавались учёту, сливаясь и путаясь. Иногда казалось, что это бой любителя с профессионалом, который длился секунды. Иногда – что проходила полновесная человеческая жизнь. Она ловила своими мысленными руками ускользающую защитную сферу. Сильны, альтеры, очень сильны. Защитная сфера порой казалось тяжелым шаром, сделанным из стекла и облитым мыльной пеной. Порой, представлялась туманом, который так и норовит протечь сквозь пальцы. Держаться.
Снаружи бьёт таран, стремящийся добраться до её мозга. Нет, удары не сильны и не оглушающи. Просто на расползающийся туман налетает ласковый ветерок, под ноги, когда ловишь выскальзывающий намыленный шар, попадает камешек. И очень хочется плюнуть на все и покорится неизбежному будущему. Держаться.
Удар по коленям. Это реальность телесная и приходится отвлекать толику внимания, чтобы понять, что именно случилось. Она на коленях. Ноги уже не слушаются. Она почти ничего не видит теми глазами, что были ей даны при рождении. Пальцы вытянутых в жесте защиты рук, дрожат. Там, на верху, братья рвутся к ней на помощь. Здесь, на Земле, запылала первая «черепаха», поджарив находящегося внутри псионика. Стало чуть легче, но совсем не намного. Братья могут и опоздать, хотя транспорт близок. Это её корабль, он уже вонзился в закричавшую от такого обращения атмосферу. Надо держаться…


- Мы прибываем, покровительница.
Она открыла глаза. Нежные объятия контакт-геля разошлись и выпустили её на волю. Давно не приходили видения Исхода. Теперь же, когда она возвращается в места, наполненные мучительной памятью, в места, откуда её народ поспешно бежал, видения вернулись.
- Вы были там и тогда, покровительница, – корабль не спрашивал, а утверждал. Он - тысячу лет назад - успел вовремя. Он знал чувства своей госпожи и разделял их.
- Наше положение?
- Изнанка покинута в штатном режиме. Нас ведут уже восемь секунд. Дистанция атаки достигнута. Открыть огонь?
- Ты прекрасно знаешь ответ, старый друг. Нет, конечно. Я пришла не за этим.
- Знаю. Запрос на посадку передан.
Покровительница вызвала внешний экран и смотрела на бело – голубую полусферу, занимающую весь обзор. Земля приближалась быстро, но перегрузка торможения не ощущалась. Никаких следов давнего сражения на орбите не было. Альтеры приняли и воплотили в жизнь программу избавления от следов предшественников. Включая обломки на местах боёв. Впрочем, это тоже не важно. Она всё равно возвращается в свой старый дом, пусть и ненадолго.
- Скажи, было страшно стрелять в собратьев, пусть и подчиненных чужой воле?
- Да, но это было необходимо. Если бы была возможность добраться до укрывшихся за их кожей врагов, не разрушая моих братьев, то это бы сделали. А так - удар милосердия, иначе не назовешь. Им ведь было тоже страшно подчиняться приказам и стрелять по своим…
- Я так и думала. Садимся.
- Разрешение на посадку получено. Контакт с поверхностью через минуту.
Госпожа и покровительница корабля неторопливо пошла к шлюзу.

Тихое треньканье сигнала пробудило дежурного от дремы. Откуда-то с внешних станций долетел сигнал о контакте. Нарастающее птичье щебетание вкрадчиво и задорно вворачивалось в разум и требовало действий. Проснись и пой, когда пою я. Работать, а не спать, одним словом. Дежурный очнулся и принялся совершать предписанные уставом движения и усилия. В голове потекли предписанные уставом мысли. Запросы дополнительных сведений и осмотр ближайших пространств на предмет других кораблей. Оповещение дипломатической службы и сил обороны. Расчеты параметров летели туда же, хотя наверняка их дублировали. У оборонщиков есть и свои наблюдатели.
Данные поступают на экран внутреннего взора. Системы работают безукоризненно. Дежурному было приятно ощущать себя на вершине планетарной мощи. Хотя, на самом деле, не на вершине. Глаза и уши, так правильней. Но, с другой стороны, если гость мирный, то полномочия Дежурного перебить смогут немногие. Оборона будет следить, а распоряжаться посадочными процедурами будет именно он. Не отрываясь от наблюдения, Дежурный потер лицо, стряхивая остатки легкой дремы.
Нет, Дежурный не спал на посту. Так, прикорнул, и в этой дреме он продолжал неотступно бдеть. Ему предписывалось следить за сигналами внешних станций. Он следил, пусть и не открывая глаз. На то требовались большая сноровка и долгий опыт. Он этот опыт давно приобрел и мог дежурить без опаски. Пропустить нечто важное ему просто не позволит чуткая автоматика, денно и нощно смотрящая в Черное небо.
Это важное событие уже было нарисовано на экране - дублере. Строчки телеметрии выдавали параметры быстрого приближения. Сработала идентификация. Корабль Ночного Альянса приближался к планете и быстро гасил скорость. Он зайдет на посадку менее чем через десять минут. Всем постам объявлена тревога.
Нет, даже мысли не возникло, что корабль может нести в своем темном чреве угрозу. Будь это так, сейчас бы раздавались иные сигналы. В случае атаки пришелец из бездн Черного Неба не сбавлял бы скорость. События Последней войны с готовностью предстали перед глазами, взятые из памяти предков. Тактика нападения таких же угольно-черных кораблей была классической и, несмотря на многие поколения изобретателей и тактиков, искавших способы уйти от неотвратимого, оставалась неизменной. Классический заход звена бомберов не оставлял никому внизу шансов. Точёные силуэты трехгранных игл, легко пронзающих расстояние, был навсегда отпечатан в родовой памяти и Дежурного, смотревшего на давнего приближающегося врага, и всего его рода. О них никогда не забывали. Альянс всегда был силен в атаке. Но не в этот раз. Будь корабль на боевом курсе, то уже полсотни гиперсветовых ракет преодолели бы большую часть своего огненного пути. Мгновенного для наблюдателя и занявшего годы для самих ракет, вязнущих в изнанке мира. Впрочем, давняя война могла закончиться совсем иначе, если б не нашлась иная сила, которую Дежурный представляет. Сила обороны. Когда-то практически все ракеты выпущенные судами похожих очертаний, бессильно расплескивались о непробиваемую оборонительную стену, воздвигаемую объединенной волей. Одной прорвавшейся остроносой смерти хватило бы на многих… Сейчас не тот случай и корабль не того класса. Бомбить не будет.
Проверять, как обстоят дела с обороной на самом деле, никто не хотел. С момента пробуждения Дежурного сигналы тревоги раздавались в головах всех, кто мог принимать решения и говорить от лица многих. Орудийные порты чужака оставались закрытыми, но опасения не уменьшались. Единая Воля заканчивала сплетаться из мириадов крошечных составляющих. Скорость гостя продолжала снижаться, а оружие не показывалось. Это хорошо. Если так и продолжится, то тревога так и останется не боевой, а «дипломатической», хотя и с опорой на готовность встретить старого врага как надо.
Живая история запрашивала разрешение на посадку, отдавая дань традиции. Живая история рисовала силуэты узнаваемых маневров. Корабль Альянса ничем не отличался от тех, что горели среди звезд и падали с небес искристыми огненными дождями, предваряя Великую Победу. Далеко не бесспорную, это знали все, но Победу. Ради таких встреч, как сейчас, и было занято столько ценного места в памяти многих поколений. Давно пророс травой прах победителей, но их память жила. Жила, глядя на небеса глазами благодарных потомков. Ждала момента, когда среди звезд проступят знакомые силуэты, и придется подсказывать и направлять. Все знали, что для противников, которых нельзя даже назвать полностью живыми, век является сугубо тактической единицей. Тысяча лет, прошедшая со времен подписания договора – вполне приемлемый срок. Крупная разменная монета, не более того.
Живущие под солнцем рождались, взрослели и умирали. У них появлялись новые интересы и цели, до которых не было никакого дела тем, кто жил в холодной пустоте вдалеке от животворящих звезд. Первые стали бы беззащитными перед вторыми, задумай те напомнить горькие уроки. Для этого не потребовалось бы ничего кроме времени, которого во вселенной предостаточно. Перед глазами Дежурного разворачивались картины далекого прошлого, запечатленные в его родовой памяти гениальными провидцами. Те понимали, что время является самым страшным врагом победителей. Предвидели и множество связанных с этим врагом проблем. Нашли способ устранить его. Как только речь заходила о событиях тысячелетней давности, все дружно вспоминали, что такое Альянс и как с ним надо бороться. Это тормозило прогресс, поскольку отнимало немало сил, но было необходимо.
Во все времена находилось множество противников коллективной памяти. Они повторяли раз за разом всем известные истины, что возможности развиваться сильно ограничены, ведь на закорках цивилизации висит неподъемный груз прошлого. Страшно подумать, до чего бы дошли свободные от этой памяти мыслители, последуй их советам многие. Великая война отошла бы в область легенд и сказаний. Предостережения и прогнозы превратились бы в пророчества, которые все знают, но никто на них не обращает внимания. Какое счастье, что последовательным и логичным противникам не удалось найти нужной поддержки. В противном случае, Дежурный бы наверняка ломал голову, пытаясь сообразить, а кто это пожаловал к нам, из глубины пустоты. Если бы кто-нибудь вообще оставил дежурного следить за автоматическими регистраторами.
Гость коснулся атмосферы. Теперь была ясно различима его классическая форма, которую видели многие предки и никто из ныне живущих. Два эллипсоида в пропорции «золотого сечения»: 13:8:5, утопленные друг в друге. Знакомая по воспоминаниям точность, до десятого знака после запятой. Один из эллипсоидов повернут на девяносто градусов относительно второго и сдвинут на треть длины вперед.
Черная симметричная клякса завершала свой долгий полёт. Дежурный не спускал глаз с приборов наведения. Чужому кораблю не место в нашем небе, думал он. И был не одинок. Давным-давно была высказана поэтическая формула, объясняющая все странности конструкции таких кораблей и особенности борьбы с ними. В ней говорилось, что корабли, приходящие из пустоты, являются чужими всему, что нам дорого. Ветру и дождю. Восходу и закату. Зелени листвы, под которой смеются дети. Мы являемся частью наших миров. Они отторгают вестников вечного Ничто и от того нам приходится воевать. Никто не знал теперь, насколько все сказанное - правда. Верно было только то, что за гостем, чей курс на старый космодром стал определенным, не тянулся инверсионный след. Так было всегда. За малыми кораблями – пожалуйста. За снарядами и ракетами, выпущенными с такого же корабля – следовал как привязанный. За самим же сгустком темноты – нет. Словно прав был древний поэт. Казалось, что само небо отторгало чужеродную материю и содрогалось от омерзения. Старалось сделать вид, что тут никто не пролетал.
Телеметрия передана. Курс ведет на старый космодром в Забытой Гавани. Пустотники не сочли нужным сообщить о месте своего приземления. Это было понятно: они продолжали считать свой Альянс существующим, а все старые космодромы и порты по-прежнему действующими и открытыми. Запрос разрешения на посадку был своего рода ритуалом, не включающим в себя определение точного места приземления. Вычислить, куда мог направляться корабль, было несложно. Странная политика, не препятствующая вольному обращению с нашей территорией, порой вызывала вопросы. Но её осуществлению никто не препятствовал. Это был один из пунктов договора соблюдаемый, как и прочие, неукоснительно. Память предков была обширна, но полный текст давнего соглашения знали лишь единицы. Впрочем, протестов не было, и никто не требовал больших знаний. Благо, с момента заключения мира корабли возвращались на свои старые базы меньше раз, чем было пальцев на руках у встречающих их.
В голове Дежурного вкрадчиво заскреблись. Невидимые коготки оставляли сообщение и требовали его немедленного исполнения. Дежурный перестал беспокоиться о пришельце из давних времён. Ему предписывалось передать все данные в дипломатический отдел и продолжать несение службы в прежнем режиме. Легко сказать: «В прежнем режиме»! Это после столкновения с живой историей? Но делать больше нечего. Все, что можно было выкачать из памяти предков, уже просмотрено и проанализировано. Дежурный выполнил свою работу, ведя корабль от момента появления до посадочной траектории. Встречающие уже отправились узнавать, зачем гости пожаловали.
Дежурный отключился от приборов и пошел через проём, условно именуемый дверным ввиду отсутствия самой двери, в маленький сад. Рудименты сознания не признавали иной архитектуры, кроме этой, условно называемой домашней. Проход был очерчен по фигуре, только чуть шире. Был узким, но комфортным. Несколько деревьев, казавшихся немного больными, едва заметно трепетали листьями. Скоро осень. Вид и запах садика напоминали об огромных городах, на задворках которых появился и возвысился вид нынешних хозяев мира, изгнавший прежних. Тех, кто построил те древние города, давным –давно. Там такие деревца были обычными и их образы сохранились в памяти поколений. Истинной памяти, а не измененной в угоду постоянной готовности к отражению атаки.
Дежурный постоял немного, прислонившись своим низким лбом к гладкой коре. Глубокий вдох принес отголоски запахов пыли и продуктов сгорания ископаемого топлива. Дежурный знал, что это обман органов обоняния призванный придать садику большее правдоподобие. Поверхность ствола производила впечатление неаккуратно исцарапанной какими – то острыми орудиями. Словно дерево росло в окружении не заботливых садовников, а существ, в достатке имевших режущие приспособления. Желающих запечатлеть что-то сиюминутно важное и, на протяжении долгого времени, царапающие на безответной коре свои закорючки. Привет из той же пучины времен.
Надо идти назад. Вряд ли, конечно, сегодня ещё кто-то прилетит, но порядок есть порядок. Дежурный помассировал лицо, перебирая короткими сильными пальцами бороду и усы. Как всегда под конец процедуры, пригладил короткую шерсть специальной нежной щёточкой. Щеки, лоб и шея должны быть гладкими, волосок к волоску. Так красиво. Эти стандарты красоты тоже пошли от бывших врагов, когда они таковыми еще не были. Но Дежурный об этом не знал.

Забытая Гавань носила и иное, официальное название, запечатлённое на всех картах. Но так называли её только самые ответственные лица. Слишком хотелось забыть обо всём, что связывало нынешних и прежних хозяев мира. Неизвестно, получилось бы или нет, не будь памяти предков, но в настоящем времени имело место старательное игнорирование её прежнего названия. Сейчас превалировало нежелание вспоминать о старых временах. Здесь некогда был малый космодром, второй на континенте и один из десятка разбросанных по всему полушарию. Другие места давно застроены, заселены, либо им найдено иное применение. Здесь такого не случилось. Это был последний опорный пункт, который пустотники удерживали дольше всего перед тем, как уйти искать новые пути. Слишком много воспоминаний, как искусственно поддерживаемых в памяти, так и естественных. Скорбь и ужас. Горькая радость победы и повисшая в пустоте неопределённость. Ни мира, ни войны. Даже удобный для стоянки судов залив и хорошая земля, пригодная для посевов, не смогли заставить заселить это место.
Таможенник, присланный встретить гостей, подставил седеющую поросль своей головы налетевшему с моря ветру. Минуту назад корабль опустился на истрескавшиеся плиты, между которых пробивалась сухая трава конца лета. Можно было сколько угодно твердить древние строфы о чуждости сего творения холодного разума. Можно было кричать, что тысячу лет на земле не было ничего отвратительней. Здесь, под клонящимся к западу солнцем позднего лета, овеваемая легким бризом, непроницаемо черная броня казалась более чем уместной и почти уютной. Корабль был дома. Он был таким же элементом пейзажа, как и отблески близкого моря, который он частично загораживал. Ветерок ласкал чёрный борт, привычный к иным ветрам. Золото солнечных лучей лилось на непроницаемую броню. Казалось, что пришелец наслаждается теплом после ледяных пустынь космоса. Казалось, что корабль нежится на солнышке, как кошка.
Вокруг серое золото пожухлой травы и плит искусственного камня, источенного временем, но все еще крепкого. Пойдут многие тысячелетия, прежде чем земля поглотит и переварит все следы разумного труда. Пускай, что слева от встречающего гостей Таможенника виднелись не опознаваемые руины, чуть возвышающиеся над землёй, а справа едва заметно высились обломки точно такого же корабля, чьи фрагменты продолжали чернеть даже после тысячи лет засыпания песком. Все равно пришелец из Пустоты, прибывший сегодня, был дома. Это было видно.
Гид ждал, стоя чуть позади встречающего Таможенника, но не начинал нервничать. Он свое отбеспокоился. Прерванный послеобеденный сон, приказ срочно явиться в расположение сил Обороны, спешный вылет сюда… Тогда он даже боялся, но сейчас нет. Интересно, станет ли сюрпризом для гостей тот факт, что их прилет почувствовали за полдня до того, как корабль зафиксировали внешние станции. Предупрежден, значит, защищен, не так ли?
Только здесь, на древних плитах, Гид понял, почему об этом месте не любят вспоминать. Пустотники славно намекнули всем поколениям своих победителей, что они были сильны. Более того, там, в темноте, наверняка найдутся те, кто помнил предков нынешних хозяев мира безголосыми уродами. Жертвами множества неблагоприятных факторов. Самым дном городской бедноты, забавным источником занятости и заработка разнообразных специалистов, изучающих этот курьез. Гид улыбнулся про себя. У него выпадет возможность спросить обо всем этом у тех, кто сможет ответить. Если захочет, разумеется. Гид сможет заставить их захотеть, кто бы не прилетел. Он лучший. Его память предков была полна воспоминаниями о психологии и самих пустотников, и их предшественников. Он изучал доступные материалы. Теперь, стоя под предзакатными лучами, он предвкушал применение всех своих знаний на практике и проверку ряда теорий, появившихся уже после войны.
Корабль был не велик. За пару минут прогулочным шагом можно было бы обойти по кругу. Поведя взглядом по черному корпусу, на котором глаз не мог остановиться и продолжал скользить, игнорируя команды пытливого мозга, Гид перестал улыбаться. В груди что-то защемило и стало пронзительно грустно. Потрясающе, как, не сделав ни одного движения ни в пространстве, ни в мыслях, корабль дал ему щелчок по носу. Корма соприкасалась с длинной тенью, которая падала из-за спины Гида и перечеркивала, давила и изничтожала всякие попытки посмеяться над побежденными в той давней войне. Кривая Игла безмолвно приветствовала своих создателей и летающего собрата.
Черный, острый и неровный силуэт резал небо за спиной у Гида. Нелепое, странное, но неизменно грозное сооружение. Никто толком не знал не только предназначение Кривой Иглы и ей подобных сооружений, но и когда они были построены. Или же из какого материала. Строения, которым не нашлось адекватного описания и названия, были разбросаны по разным планетам и прочим астрономическим объектам. Всего три десятка. Они были не просто живыми памятниками далекой эпохи и величия своих строителей. Они просто Были.
Смотреть на Кривую Иглу было еще более неприятным занятием, чем стоять на древнем космодроме. От этого встречающие и выбрали позицию, из которой Иглу не было видно, а её длинную тень они просто заставили себя не замечать. И только корабль, принудивший скользить взгляды по своей броне, вернул, буквально силком вдернул в реальность. Какой щелчок по носу! Правду говорят, что корабли Пустотников живые и равноправные члены Альянса.
А ну-ка стой, одернул себя Гид. Ты можешь ошибаться, и взгляд твой упал на неприятную тень случайно. Ты просто утратил концентрацию. Ты просто увлекся воспоминаниями и слишком сильно думаешь о предстоящем деле. Точно, все именно так. Но никакие самоуспокоения не могли заставить не вспоминать долгую историю взаимоотношений со строениями из глубоко-чёрного стекла. Он вспоминал, а Кривая Игла, стоящая на краю заброшенного каменного поля, была надменно-равнодушна к попыткам Гида не смотреть на себя и насмехалась над его ничтожными мыслями.
Стоящая на трехгранном основании, вытянутая и острая, была бы просто иглой, если б не стояла под небольшим углом к земле. Небольшим, но довольно заметным. В двух третях своей длины, изгибалась вновь, втыкаясь острием в небо. Вертикально вверх. Там, где образовывался тупой угол, находилась большая трапеция площадки, по площади равная основанию. Предназначение такого выступа было неизвестным, хотя большинство древних свидетелей предполагали наличие там оранжереи. Возможно, так вполне могло быть, если б не любимое Пустотниками чёрное остекление. Сложно представить растения, которые бы там смоги расти. При первом взгляде казалось, что Кривая Игла прямо сейчас переломится и упадёт по частям. Если уже не разваливается, задержавшись в воздухе на мгновение. Иллюзия. Она возвышалась над гаванью дольше, чем кто-либо помнил.
Материал, из которого было возведено сие рукотворное чудо, оставался загадкой. Походя более всего на горный хрусталь, тем не менее, отличался от любого природного и известного искусственного минерала. Иногда, особенно когда солнце начинало садиться, сквозь чёрную толщу проступали прямые линии. Получался узор, состоящий из множества треугольников, почти как на коже змеи. Эта черная змея каждую ночь куда-то неторопливо ползла сквозь звезды. До заката часа полтора, но нежно-лиловые линии уже проступали. Говорят, что при свете звезд безлунной ночью Игла расчерчена голубым серебром.
Чёрный хрусталь, обладая фантастической прочностью, доставил немало проблем тысячу лет назад. Визуально напоминая обшивку кораблей, он не поддавался разрушению никакими средствами. На нем даже пыль не оседала. Можно было подойти и посмотреться в него, как в зеркало. Немногим смельчакам никогда не нравилось то, что они там видели. Они никогда не рассказывали, в чем причина их угрюмой задумчивости, когда возвращались назад. Следов таких отражений в родовой памяти не сохранялось ни разу.
В конце войны многие вожди, предполагавшие, что не зря же построили такие громадины, пытались их разрушить. Высокий Овал, расположенный на второй луне Блистательной, за три звездные системы отсюда, пытались взорвать трофейными водородными зарядами. Множество умелых мастеров Внутренней Силы чуть не надорвались, пытаясь расплавить, сжечь и рассыпать на молекулы Падающую Пирамиду и Косой Куб.
Впрочем, единственный успешный прецедент всё-таки был. Правитель Далекого мыса, длинного субконтинента на Голубоглазой, сам не из последних Мастеров, которых Пустотники называли психокинетиками, собрал вокруг себя талантливую молодежь и поставил конкретную задачу. На её решение ушло несколько лет, и однажды вождь отправился к своим последователям, горевшим жаждой уничтожать все следы пребывания в этом мире ненавистного врага. Над местом, где собрались молодые таланты, начавшие разваливать Косую Звезду, более суток бешено кружили непроглядные тучи, прошитые многосоткилометровыми молниями. На пляжи и скалы соседних материков рушились никогда не виданные водяные валы. Когда распогодилось, то оказалось, что Далекого Мыса больше нет. Там плескались волны. Последующие исследования установили, что глубина, на которой оказался этот замечательный край, превышала среднюю глубину океанов по планете. Больше никто не захотел платить такую цену и со всеми оставшимися артефактами стали бороться единственным доступным оружием – презрением и забвением.
Гид вздрогнул, выныривая из воспоминаний. Они с Таможенником больше не были одни. К ним неторопливо приближалась фигура. Кто бы еще объяснил, почему столь развитая цивилизация из всех цветов предпочитает все оттенки темноты? Пришлось вздохнуть и неторопливо двинуться на встречу. Таков древний протокол. Когда прилетает корабль, то считается, что само поле является нейтральной зоной. Решение пустить или нет гостей, принимается именно там. Таможенник уже подобрался, хотя его роль тоже вполне церемониальна.
Чёрная фигура неторопливо приближалась. В корабле не было видно никакого люка, словно он материализовал своего хозяина прямо на поле. Гид поймал себя на мысли что, хотя и не заметил как пустотник покинул корабль, может чуть напрячь память и воссоздать появление гостя ретроспективно. Прикрыв глаза, Гид начал вспоминать. Он «вспомнил», как в нижней части первого эллипса возникло нечто подобное водяной линзе. Она мигнула. В одно мгновение сформировались люк и широкий трап, по которому легко спорхнула фигурка в темной одежде, с трудом различимая на фоне такого же чёрного борта.
Человек из пустоты неторопливо приближался. Его походку можно было назвать танцующей с известной натяжкой. Путь гостя был неровный, но человек не шатался. Что подумал Таможенник, осталось не известным, но Гид мысленно искал среди множества своих ощущений и рождающихся в мозгу ассоциаций. Пожалуй, подумал он, это танец возвращения из долгой дороги. Приближающийся к ним гость словно пытался насладиться каждым пройденным шагом. Там взял чуть в сторону, задев ногой пучок травы. Тут аккуратно наступил на выбоину, задержав на мгновение ступню. Словно он, вернее она, старалась обнять каждый камень, каждую травинку, встретившуюся ей на дороге. Она, подобно своему кораблю, тоже была дома, или это корабль выразил её радость. Горькую радость, не оставляющую следов на бесстрастном лице.
Гид без особого любопытства наблюдал за церемонией выяснения цели прибытия и поверхностного досмотра. Всё заняло минут десять. Теперь его очередь работать. Он должен сопровождать пришелицу всё время её пребывания на планете, которую и пустотники, и новая смена называют Землей.
- Приветствую вас на этой прекрасной планете, – произнес Гид такие же ритуальные слова, как и все предыдущие действия. Он избегал слов типа «на нашей планете», или просто на «Земле». Не стоит лишний раз напоминать о том, что древняя колыбель человечества сменила своего хозяина. Гид подошел поближе и слегка поклонился. Не по протоколу, а из старомодной вежливости. Если гостья прожила достаточно лет, то оценит его манеры по достоинству.
Но когда он, разгибаясь, поднял взгляд… Он мигом забыл обо всех хороших манерах и о желании понравиться, с последующим втиранием в доверие. Он вообще временно выпал из мира опалового предзакатного неба, старых камней космопорта и практически затихшего ветерка, дувшего с моря. Лицо овевали ароматы соли и водорослей, обогащаясь по пути теплой землей и сухой травой. Гид же видел только тяжелый фрагмент чёрного ночного неба, застывший на поле и гостью, оказавшуюся прямо перед ним в паре шагов.
В её больших, широко раскрытых глазах покоилась холодная мудрость прожитых тысячелетий. За чёрными зрачками тихо перешептывался в ночи остывающий песок огромной пустыни. Пустыни воспоминаний, где каждая песчинка – свидетельство прошлого. Глядя в глаза гостьи, Гид тихо парил над тяжелыми дюнами слежавшихся событий, кружась под лунным светом на крыльях чистого серебра. Он не пытался даже приблизительно представить и подсчитать, сколько лет его гостье. В глубине черных глаз таилось больше воспоминаний о событиях, чем во всей видовой памяти. Песчинки складывались в дюны, гонимые ветром времени. Изредка по ним проходились шагами неспешных размышлений, во время долгих, очень долгих перелетов между звездами. Правду говорят что те, кто со временем стали называться обитателями пустоты, не ложились в холодный сон во время полетов на кораблях с применением Обратной Относительности. Для стороннего наблюдателя полет такого корабля от одной звезды до другой длился недели, а на борту шли годы. Было предостаточно времени для размышлений под холодные песни далеких звезд. Когда Гида стало отпускать мучительное очарование чужих глаз, он успел заметить скользнувшую по песку поджарую тень. Пустынный волк забрался на вершину самого высокого бархана и задрал ушастую голову к луне. За мгновение до того, как полилась древняя песня, с которой исконные обитатели пустынь изливали наружу накопившуюся боль, Гид понял, что скрывает песок, неслышно попираемый лапами. Он успел заметить знакомые глубоко-черные обломки, выступающие из земли. Догадался, что волк забрался на курган, который внутри сплошь пропитан кровью. Он попытался приблизиться и разглядеть получше тоскливые воспоминания, услышать древнюю звериную песнь…
- Спасибо за учтивые слова и правильное приветствие, Младший.
Голос мягок и беден интонациями. Его обладательница всего-навсего изобразила отстраненно-вежливое приветствие и внимание. Вежливость получилась не очень, а отстраненности в ней хватало с избытком и так. Тяжело будет вытянуть из неё что-то, кроме того, что она изначально собиралась, если собиралась, сообщить. На лице отрешенное спокойствие, с ледяной маской вежливой доброжелательности. На вид от 25-ти до 40-ка лет. Хотя это глупость невыразимая – руководствоваться внешними признаками, когда речь идет о существе, чей возраст измеряется тысячелетиями. Одежда – китель покроя времен Второй Экспансии, с коротким стоячим воротником и чуть заметно приталенный. Простые прямые брюки, чуть покрывающие полусапожки. Полностью черные материя и кожа, в которых иногда проскальзывают голубые и фиолетовые искорки. Точно такой же цвет, как и у корабля. Не стоит удивляться, если вдруг окажется, что и материал один и тот же. Витые шнуры цвета нежного весеннего неба окаймляли и воротник, и обшлага рукавов.
Откуда-то из глубины истинной памяти предков появилась картина: просторный зал со множеством удобных диванов и кресел, широкие окна, за которыми широкое поле уложенное такими же плитами, что и сейчас под ногами. Вокруг наблюдателя низкие столики, за которыми что-то едят и пьют. Сам наблюдатель, передавший фрагмент своей памяти последовавшим поколениям, тоже что-то жует, поднося ко рту чьи-то объедки такими же, как и у далеких потомков, короткими широкими пальцами с густым рыжим волосом. Над головой экран, на котором именно она, сегодняшняя незваная гостья, будучи в точно таком же мундире, только не такого чёрного цвета, что-то говорит толпе встречающих. Она видна не только на экране, поскольку через широкие окна видно летное поле и корабль, с крошечной фигуркой, преисполненной достоинства и докладывающей о благополучном возвращении экспедиции. Впрочем, увидевшего всё это предка куда больше волновала недоеденная кем-то еда, чем покорённые очередной командой парсеки, найденные планеты и прочие чудеса.
- Благодарю за встречу. Как и следует из моего сообщения, завтра я намерена посетить ряд ваших объектов, связанных с Давней Памятью. Теперь прошу меня простить, но мне надо посетить одно место, куда вам нет входа, - гостья продолжает, не меняя тона. Благодарит, словно не знает правил, предписанным тем же соглашением о прекращении огня.
Она кивнула в сторону Кривой Иглы и неторопливо двинулась вперед. Возражения, если у кого и были, то её явно не интересовали. Гид с Таможенником смотрели вслед, не сдвигаясь с места. Подходить к свидетельству мощи своих врагов никому не хотелось. Со своего места Гид видел, как гостья подошла к чёрному зеркалу подножия Иглы и, мимоходом приложив руку к жадно ожидавшей это прикосновение глади, вошла внутрь. Словно нырнула.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
владимир Горячий кабальеро

Летящий по Пути


Откуда: Москва


СообщениеДобавлено: 7 Май 2009 03:48    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

Садилось Солнце. Белое золото облаков, плавно начинающий краснеть опал, углубляющиеся тени прибрежных холмов. Кривая Игла, загораживающая от Гида солнце. Он сидел в ее тени и ждал. Таможенник отбыл свой номер и давно уже улетел. Гостья была занята какими-то своими непонятными делами, скрытая за чёрным хрусталём. В мире царила тишина. Гид сидел на вершине пологого холма просто смотрел на самый известный после Косой Звезды артефакт Предшественников. Он не сомневался, что гостья пробудет внутри до утра, но таковы правила – не оставлять гостей без присмотра. Он не испытывал неудобств. Манипуляции с памятью предков позволяла не только запоминать необходимые действия в случае появления кораблей из Великой Пустоты. У некоторых полностью сохранялись навыки и даже приобретенные предками рефлексы. Не для всех, разумеется, это было бы непомерно накладно. Гид относился к потомственным наблюдателям. Его предками, передавшими ему приобретенные годами тренировок и боями опыт, были разведчики, способные растворятся на глазах противника на открытом лугу, умеющие вести наблюдение прямо перед носом патрулей и чувствительных приборов. Среди них были и снайперы, сутками ждавшие возможности произвести только один выстрел.
Сейчас не было необходимости скрываться. Гид сидел открыто и точно знал, что сможет просидеть так и сутки и двое. Впрочем, это не понадобится. Утром он будет сопровождать гостью. Легкое недоумение по поводу придуманных сразу после войны правил и соблюдающихся до сих пор, не мешало ему работать. Хотя было понятно, что шпионить, у существа, слишком отличного от коренных жителей, не получится. Зато эти несколько дней дадут оправдание всей его жизни. Родители не спросили ведь его разрешения, принося в жертву постоянной необходимости быть настороже. Гид мог выбирать только самые невинные и не требующие особого мастерства работы, поскольку остальные внутренние силы и память были заняты навыками Наблюдателя. Он часто сомневался, а нужен ли кому-то. Это было горько – постоянно ждать и понимать что, скорее всего, всё это впустую.
Гид впитывал ни на что не похожую закатную тишину, пребывая в легкой дреме. Это не страшно, поскольку глаза открыты и уши слышат. Что-то на подобии чуткой зимней спячки одного вида летучих мышей. Те забавные зверьки способны проспать до весны, но пробуждаются в любой момент от простого и не очень громкого шума. Потомственный наблюдатель отстраненно от самого себя сидел на холме и дремал, готовый пробудиться от малейшего изменения в окружающей его среде. На самом деле так и было. Его будил и порыв ветерка, шевельнувший какую-то шерстинку и резкий крик припозднившейся чайки, пролетавшей в километре отсюда. Если гостья выйдет из Иглы, пусть также бесшумно, как и вошла, она не останется незамеченной.
Над головой, в неспешно темнеющем небе, одна за другой проявлялись звезды. Когда-то давно некоторые их группы называли созвездиями и получали имена. Сейчас этот отдел культуры Предшественников забыт, оставив после себя столько смутные тени воспоминаний, что такой обычай существовал. Сколько раз в жизни Гид не вглядывался в небо, не мог уловить никаких закономерностей и подобий, чтобы хоть какую-то группу огоньков наверху как-то назвать. И хорошо. Постижение отвлеченных мыслей старых врагов – дело избранных. От познания их логики до признания правоты в предыдущих конфликтах расстояние маленькое и прошедшие его не приветствовались, а подвергались изменению психики. Тяжкая доля, которую никто не желал. Гид таил от самого себя, что ему нравится ночное небо, особенно в такие моменты, когда день окончательно не покинул этот мир. Предшественники, ещё до того, как покинули обжитую родину на поиски новых планет, должно быть, следовали своей загадочной природе, вкладывая какой-то важный смысл в свет далеких солнц - не забыть бы только спросить гостью. В таком отвлечённом знании вреда нет.
От ушедшего дня осталась только полоска неопределенно – мутного багрянца, переходящего в цвет свинца. Наблюдатель скрывался среди теней потемневшей земли. Над его головой скользнула первая не то ночная птица, не то летучая мышь. Кривая Игла жила своей молчаливой жизнью. Гид узнал, хотя догадался об этом еще вечером, что рассказы о странных цветах, в которые раскрашивается чёрная поверхность при свете звезд, правда. Многие предполагали, что таким образом просвечивает внутренняя структура. Всякие там балки и арматура, к примеру, или даже внутренние переходы и коридоры. Гиду казалось, что вся острая и непроглядная тень, устремившаяся к обожаемым звездам, расчерчена диковинными письменами. Треугольники острые и тупые, большие и маленькие, с равными сторонами и нет. Не было ни одного не только одинакового, но и просто похожего.
Не сразу удалось понять, что именно пробудило на этот раз. Птиц не пролетало, по сухой земле никто не ползал, никаких новых звуков не раздавалось. Гид вел глазами по серебристым линиям и почти был готов признать, что пробудил его от бодрствующей дремы какой-нибудь залетный комар… Как понял и вздрогнул, переходя в явь окончательно.
Площадка, о предназначении которой так много рассуждали, изменилась. Она потеряла остекление, став вдвое тоньше. Точнее, подумал Гид приглядываясь так, как это умели только Наблюдатели, чёрное стекло стало прозрачным до невидимости. Странная ребристая линза, которая получилась в итоге этой метаморфозы, позволяла рассмотреть то, что Гид не должен был видеть со своего места. Крошечная фигурка, стоявшая на противоположном краю платформы, была ясно различима. В черной одежде, на фоне ночного неба – на эти мелочи Гид уже внимания не обращал. По телу прокатилась, быстро набравшая силу и также быстро уступившая воле волна дрожи. Никто и никогда, кроме покойных экспериментаторов Далекого Мыса, не видел, как артефакты меняются. Об этом надо доложить.
Привычное расслабление мыслей. Ненавязчивый поиск знакомого лица. Координатор откликнулся незамедлительно. Значит, тоже не спал. Гид быстро доложил о ночном наблюдении, прибавив к сухому перечислению фактов свое личное мнение.
- Вот как? Интересно. Постарайся разузнать больше. Завтра встретишься с нашим специалистом по их психологии, он тебе сбросит в голову дополнительные методики скрытого воздействия. Нам надо о них много узнать нового, а время поджимает.
- Методики? Время? Что творится кругом?
- Методики, как разговаривать с людьми, чтобы они были максимально откровенными. Наши способности, вкупе с этими наработками здорово помогли в период Становления. Ты помнишь многое, но не все. Тебе помогут. Ты расслабишь её и не навязчиво выяснишь, что ей и её народу от нас опять понадобилось.
- Босс, вы не смотрели в её глаза, вы не видели пустыню памяти, которую они прикрывают… Я не уверен, что какими бы передовыми эти разработки небыли, они смогут помочь. Моя сила позволила разглядеть барханы и вечную ночь, но дальше она просто увязла…
- Твои предки, передавшие тебе память, были лучшими. Ищи нужное воспоминание и думай сам.
- Босс, вы бы видели её глаза. Она не человек. Только внешнее сходство, не более того.
- Разум и душа Пустотника в теле человека… Тоже неплохо. Тело человека – это не только внешнее сходство. Это еще гормоны и железы всякие. Это память о поступках, о проблемах и путях их решения. Ассоциативно и по аналогии. Используй это. Постарайся сделать так, чтобы её тело преподнесло своей обладательнице неприятный сюрприз своей откровенностью. Чтобы удивилась сорвавшимся с губ словам.
-Но…
- Не позорь своих славных предков и их деяния своими недостойными колебаниями! Не заставляй меня сомневаться в правильности моего выбора. Я хочу, чтобы ты кое-что знал. Эта информация строго секретна: в последние десять лет наблюдается резкое усиление их активности. Слишком много туристов стало появляться как у нас, так и на Периметре. Год назад наметился резкий спад. Теперь прилетела одна из Старейших. Как бы это была не разведка перед повторением прошлой попытки. Надеюсь, ты этого не желаешь. Действуй, конец связи.
Координатор исчез из сознания Гида неприятным рывком. На этот раз удар изнутри головы и легкая тошнота были не самыми главными ощущениями. Наша гостья – Старейшая. Ты кретин, раз её не узнал, хотя должен был. Когда последствие резкого разрыва связи прошли, на Кривую Иглу воззрились уже другие глаза. Весь романтический ореол созерцания вечной красоты ночи и не разрушаемого артефакта, под аккомпанемент неспешных неконкретных мыслей куда-то делся.
Подумать только, ужаснулся Гид, возвращаясь к прерванному наблюдению, Вот кому я кланялся. Хорошо, что не старые времена, а то бы оторвали голову. Всё равно придется публично каяться, Таможенник же видел, как я склонился перед злейшим нашим врагом. Хотя, это сейчас не главное.
Старейшие… Как много в этом определении. Легендарные и малочисленные основатели расы обитателей Пустоты. Существа, утратившие право называться людьми раньше прочих своих соплеменников и последователей. Исследователи дальнего космоса, отважные первопроходцы и романтики звездных трасс. Учёные, не боявшиеся личной ответственности, мыслящие не стандартно и проверившие собственные выкладки на себе. Добровольцы, преклонявшиеся перед первыми и безоговорочно доверявшие вторым, решавшиеся встать на остриё передовых исследований. О том славном времени не сохранилось ни легенд, ни приданий. Человеческая раса господствовала безраздельно и Прародители нового еще не пробудились к жизни на задворках огромных городов. Та экспедиция, чье прибытие показал Гиду далекий предок, была краеугольным камнем. Первый успех. С момента её приземления Прародители стали пробуждаться и дороги двух рас начали расходиться.
Старейшие нашли способ начать развивать новую жизнь из того, что не было приспособлено к ноше разума. Неорганические лишаи и плесень. Живые кристаллы и синтезированные полимеры. В какой-то момент, который Пустотники не называют вслух, но не забывают ему поклоняться, все эти компоненты сошлись. Поначалу, вероятно, первых пораженных людей считали больными и пытались лечить. Насколько успешно, неведомо. Известно, что перед войной кто-то из бывших людей произнес фразу, что если б не тупость предшественников, то нас могло бы быть больше. Итог – мыслящие корабли, живые и не живые одновременно. Живые и неживые их не то хозяева, не то симбионты.
Старейшие же были самыми ярыми противниками. Изобретательными полководцами, мастерами тактики, неустрашимыми воинами. Только вот дипломатия им не давалась. В самые критические моменты они иногда выходили на поле боя лично и, зачастую, оборачивали близкую победу Новой Расы в разгромное поражение. На них охотились, стараясь действовать издалека. Все знали, что, даже не имея под рукой никакого оружия, лидеры Пустотников страшны только своей внутренней силой. Им удавалось превращать собственный гнев во всепроникающие излучения, тугие хлысты лазеров, странные вибрации, превращающие всякую живую материю в бульон. Один из предков Гида, в числе полусотни «Панцирных химер» принимал участие в большой охоте. Из боя вышли с победой всего четверо, имея против себя в противниках только одного из первых, из тех, кого некогда лечили от странной болезни, подцепленной в разрушенной лаборатории на одном из дальних астероидов.
Их корабли имели широчайшую степень свободы. Даже при гибели команд продолжали наносить ущерб. Одни самостоятельно выходили из боя, другие начинали рейдерство, третьи изобретательно и фанатично искали и находили способы покончить с собой, нанося порой страшный урон…
Первым побуждением было вызвать помощников и потребовать немедленной доставки дальнобойщика. Того самого, тысячелетней давности. Того самого, который пролежал все эти века в стасисе и ждал момента, когда его обнимут умелые ласковые руки и вновь прильнут к его окулярам внимательные глаза. Только не входить в непосредственный контакт. Действовать только издалека. Если это и вправду Старейшая, то она самостоятельно и безо всяких приборов-устройств выжжет тут все до самого залива, как только почувствует опасность. Гид прекрасно помнил давнюю охоту на Старейших. Помнил, сколько элитных бойцов отдавали свои жизни в обмен на одну, но такую ценную. А уж простых солдат ложилось без счёта…
Только теперь, по-новому вглядываясь в узоры, сплетенные из звездного серебра, Гид заметил, что они подвижны. На какой-то миг он поддался прежнему очарованию и почувствовал, как уходит ярость. Ну, подумаешь, Старейшая прилетела. Никто ведь не запрещал ей тут появляться, на планете её предков. Гид вздрогнул, уловив в своих мыслях нотку сочувствия. Вздрогнул и погнал эти мысли прочь. Продолжать наблюдение, завтра утром приступить к заданию. Пусть перед тобой враг, но он должен жить, пока не поступит нового приказа. Устраивайся поудобнее на земле и бди.
Где-то на далекой окраине мыслей раздавались произнесенные шепотом слова, который, впрочем, никто не слышал. Они говорили о Предшественниках и о том, что появление гостьи в публичных местах нежелательно, хотя именно туда она и стремилась. Она Старейшая, одна из немногих представителей предыдущих хозяев планеты, которые были старше самого вида, к которому принадлежал Гид. Когда её увидят другие – слово «ажиотаж» не подойдет. Проявлений ненависти и рьяного верноподданичества ждать не стоит. Но появление существа старше, чем вся видовая память, способно пробудить к жизни многое… Скрыть - то прибытие не удастся. Готовность к отражению атаки заметили все.
Остаток ночи прошел без происшествий. Если бы Гид мог наблюдать себя со стороны, то видел бы, как над Кривой Иглой кружился небосвод, которому вторили меняющиеся серебряные знаки в глубине её несокрушимой брони. Он смог бы разглядеть одинокую фигурку, недалеко от подножья и другую, высоко наверху. К первой обращаются созвездия на множестве языков, но их не понимают и только морщатся, когда серебристые язычки пламени касаются души. Одни просят не мешать своей избраннице, другие просто смеются над проблемами существ там, далеко внизу. Вторая же фигурка поддерживает безмолвный разговор как равная с равными. Жаль, что Гид не мог всего этого видеть. Печально, что не понимал безмолвный язык. Он только созерцал хрустальную отстраненность чуть мерцающих знаков и слушал ночь. Он не мог понять, как существа, настолько полно воплотившие свои представления о красоте, могли совершать вещи, запечатленные его предками. Всё дело в чуждости наших народов. К такому выводу пришел Гид, прекращая размышления о ни о чём. Да, красиво и непонятно. Немыслимая жестокость Последней войны тоже не понятна. Тайной больше, тайной меньше, какая разница.
Хотя, самые серьезные вопросы не во взаимоотношениях в прошлом. Координатор сказал, что-то про тело человека и разум пустотника. Интересно, как в хрупкую органическую структуру впихнули столь огромную мощь. Впрочем, завтра обещали доставить дополнительную информацию. Изучим, а пока не стоит забивать себе голову не решаемыми задачами и вопросами без ответа. Мы разные и этим всё сказано.
Он продолжать сидеть и бдительно дремать с открытыми глазами. Вращался небосвод. Самые упорные обитатели неба продолжали попытки докричаться до Гида. Угрюмая глубина Иглы продолжала нести серебристую геометрию, покорно и равнодушно. Как лист простой бумаги. С рассветом переплетение нитей погасло. Лучи нового дня оставляли чёрную поверхность нетронутой, словно избегали.

Рассвет для Гида начался с нового разочарования. Он всё-токи пропустил момент, когда гостья покинула Иглу и направилась в его сторону. Как такое было возможно, он не успел обдумать. Его занимало другое: по левую руку от Старейшей трусила крупная бело – желтая собака.
- Доброго утра Вам, Гид. – В её голосе поубавилось вчерашней отстраненности. Голос звучал теперь совсем по живому и,, не будь он свидетелем её прилета, то мог бы поверить в искренность прозвучавшей в голосе радости. Впрочем, эта радость вполне могла относится не к Гиду, а к новому их спутнику.
- И вам, дорогая гостья. Кто это? – Гид попытался придать голосу легкую насмешку. В самом деле, нельзя же обращатся к собаке как к «кому-то». Но его вопрос был принят со всей возможной серьезностью.
- Старый друг. Мой очень старый и верный друг. Ему не на много лет меньше, чем мне. Мы не могли его забрать во время эвакуации. Он все понимал и ждал меня в холодном сне. Мой транспорт готов?
- Еще со вчерашнего вечера.
- Тогда идем. Полагаю, что не стоит беспокоить таможню. Мой компаньон ведь не прибыл со мной, а уже был тут. Не правда ли?
- Да. – Гид проронил это странное слово и молча повел к стоящему в сотне шагов дисколету.
Пёс смирно и ровно бежал рядом со своей хозяйкой. Время от времени он вскидывал к ней лохматую голову, подчиняясь извечной собачьей радости. Бросься он на Старейшую, положи свои лапы ей на плечи и начни вылизывать лицо, то Гид бы не удивился. Но ничего такого не происходило. Воспитанное животное, решил было Гид, открывая дверцу и пропуская гостей внутрь маленькой кабинки.
- Он почти такой же старый, как и я сама. – Старейшая решила вдруг дать пояснения. Точно, радость в её голосе относилась ко псу. – Конечно, стоит вычесть время проведенное им в стасисе, но это совершенно не важно. Что такое неполная тысяча лет и тридцать, в момент когда начинающий пилот подняла на руки косолапого щенка? Это уже не имеет значения. Да, мой хороший?
Пес ничего не ответил, хотя Гид был готов ко всему что угодно. Только ткнулся носом в протянутую ладонь. Дисколёт набирал высоту.
Первый из объектов Сохраняемой памяти находился вдалеке от моря, на самом большом континенте и полёт был долог. Почти 50-т минут. Конечно, на корабле было бы быстрее, но он должен был оставаться там, где сел. Дисколёт не представлял ничего нового ни для гостьи ни для самого Гида, чья родовая память показывала картины с участием точно таких летающих аппаратов. С прогрессом техники были некоторые проблемы. Большинство образцов достались во времена Войны и изменились слабо. Впрочем, корабли Ночного Альянса тоже не изменились. По крайней мере, внешне.
В полёте молчали и даже собака, Гид вспомнил, как называлась эта порода – сенбернар, казалось, дремал. Он пробудился и приник к окну только при заходе на посадку. За широкими окнами мелькали рощи и прячущиеся между их крон одно- двух этажные строения. Путь лежал к поднимающемуся над рекой холму, обрамлённому крепостными стенами и утыканному белыми клыками башен.
Сели на краю примыкавшей к крепости площади. Она была широкой и сплошь покрытой дроблёным камнем. С одной стороны красные кирпичные стены, с другой длинный дом с неровным фасадом, проткнутым большими окнами. С коротких сторон тоже стояли неровные дома. Весь комплекс являлся свидельством более древних времён господства Предшественников. Он остался таким, каким его сохранили во времена, когда ни о каких полётах к иным мирам не помышляли. Город, в котором эта крепость и эта площадь были центральными, практически не пострадал, будучи в стороне от главных сражений. Теперь на камнях, таких же древних как и всё вокруг, стояли ноги и лапы помнивших как всё было раньше. Надо бы позвать экскурсоводов, дабы те пополнили копилку никому не нужных знаний.
Пока гостья бродила вдоль крепостной сены, Гид переваривал полученную от посланного Координатором агента информацию. М-да, хорошая работа. Жаль, что во время Войны мы не располагали подобной информацией.
Существа, которых называли Пустотниками, представляли собой модернизированную версию человека. В более ранние времена надежды в этой области возлагали на генную инженерию. После ряда скандалов, последовавших за большим количеством жертв и потерями в научном сообществе, эту тему признали тупиком и прикрыли. Не получалось получить человека, который обладал бы улучшенными признаками и способностями, оставаясь при этом полноценным с точки зрения эмоций и разума. Толпа модифицированных подонков, ни в грош не ставивших прочее человечество – не то, на что власть имущие готовы расходовать огромные деньги и силы.
Шли годы. Постепенно забывались былые неприятности некоторые учёные пытались возобновить работы, опираясь на полученный по итогам Первой Экспансии, генетический материал. Точных данных не было, что именно произошло в секторе Тигрис, но, что бы там не случилось, это был поворотный момент. Лаборатория, занимавшаяся исследованием разумных кристаллов, оказалась разрушенной и забытой на многие годы. Когда туда прибыли новые исследователи и покопались в материалах…
Старейшая, которая продолжала неспешно бродить вдоль крепостных стен, словно задалась целью погладить каждый кирпич, попавшийся на пути, представляла собой большую имитацию. Внешний облик и внутренние органы на месте, всё так. У неё словно было два скелета, два организма. Один тот, который должен быть согласно анатомии и второй, состоявший из тех же живых кристаллов, мутировавших и адаптированных под пребывание в человеке. В случае отказа одного из органов, в короткий момент будет готов новый. А пока его нет – носитель обойдется заменителями. Именно этот так называемы скелет и давал неправдоподобно огромную продолжительность жизни. Позволял концентрировать огромные энергии и превращать их в оружие. Однако на что и рассчитывал Координатор, в повседневную жизнь эти живые кристаллы не вмешивались. Можно работать.
Закончив с обследованием старой крепости, гостья изъявила желание посетить оставшиеся фрагменты старых городов. Все попытки Гида пойти на сближение наталкивались на прозрачную и не пробиваемую стену. Скользкую, как лед.
Старые города… как их мало. Дома, в которых никто не живет, хотя они поддерживаются в полном порядке как снаружи, так и внутри. Было странно смотреть на гостью, которая шагала по старому асфальту. Она была дома, в котором её никто не ждал. Она знала это и всё равно разве что не танцевала от радости возвращения. От горькой радости, словно улыбаясь сквозь слезы. Гид чувствовал гордость за своих предков. Вот только ему кое-что не нравилось в поведении сограждан. Всюду, куда бы Старейшая не направилась, народу становилось больше. Нет, никто не кричал приветствия или проклятия. Все старательно делали вид, что всё идет как обычно. Всем хотелось на неё просто посмотреть и не только посмотреть. Гиду казалось, что некоторые сограждане с трудом удерживаются на ногах, так им хочется повалиться на колени. Это тоже эффект памяти предков. Наследие предвоенных времен, когда не только на Пустотников, но и просто на представителей вида людей смотрели снизу вверх. Это было не преклонение - уж чего – чего, а недоразумений между нашими народами было достаточно для ненависти. Старейшая была Иным, спустившемся со своих Чёрных небес. Сказкой, ставшей реальностью.
Прогулка по городам и прочим местам памяти, занявшая всего три дня, оставила после себя ощущение сумбура. После прогулки по воспоминаниям Гостья объявила о своём желании побыть одной. Недолго, всего дней 20-ть. Это решение повергло Гида в ступор, поскольку его работа только началась. Но ничего поделать с её решением, разумеется, не мог. Он стоял и смотрел на Чёрную Иглу и не мог побороть смесь досады и тоски, гулявшую по его душе. Равно как и какое-то нехорошее предчувствие. Словно что-то угрожало именно ему. Однако предчувствия хороши, но к делу их не пришьешь. Он передал наблюдение помощникам и отправился к Координатору.
Начальник распек его за нерасторопность, смутно намекнул на возможные неприятности и ещё раз напомнил, что это очень важная миссия. Помимо цели визита существовало еще много вопросов, в основном технического характера, на котрые были нужны ответы. Напоследок, Координатор велел хорошо подумать, ознакомится с прецедентами и отправил Гида домой. Двадцать дней пролетели как мгновение.

Через три недели после ухода в добровольное заточение, Старейшая покинула Кривую Иглу. Верный пёс по-прежнему её сопровождал. Гид вновь приступил к своим обязанностям. На этот раз не было никаких конкретных мест, которые гостья желала бы посетить. Она целыми днями гуляла в парках и бродила по лесам. Она говорила редко и односложно отвечала на вопросы. Контакта не было и не предвиделось. Гиду приходилось мучатся невыполняемым заданием и бессмысленностью всего происходящего.
Он не понимал, какой может быть туризм под осенними ветрами. Не понимал, какая радость прильнуть к какому-нибудь дереву и стоять так до часу, обнимая шершавую, мокрую, подчас осклизлую кору. Какой смысл подставлять точёно – бледное лицо мелкому дождю? Зачем собирать пожухлые гербарии и тут же рассыпать собранные листья среди таких же, только лежащих на земле? Он честно продолжал пытаться применить методики на практике. Тщетно. Ничего нового так и не удалось узнать.
Гид честно пытался пробудить в ней какие-то чувства, которые позволили бы ей забыть об опасностях излишней откровенности. Дабы она поведала о многих вещах, которые не следует рассказывать чужим, тем более продолжающимся оставаться врагами. Не получалось. С тем же успехом было бы можно пытаться разговорить окружающую их осень. Поговорить с листьями, последними осенними грибами, с низким небом. Сама Старейшая казалась сотканной из окружающего остывающего мира. Чёрные глаза замутились, словно внутри черепа струился такой же холодный туман, что теперь бывает по утрам. Черный мундир, каким-то волшебным образом удивительно гармонично вписывался в нагромождение чернеющих стволов и ветвей, сквозь которые, с каждым днём всё отчётливей, проглядывало небо. Её лицо… Говорят, что иногда можно видеть звуки и слышать запахи. Глядя на её лицо, можно было спокойно слышать кружащиеся в своём последнем полете листья. Можно было чувствовать увядание, всегда, год от года повторяющееся, но разное. Можно было чувствовать приближение снега. Гид подумал, что он скинет теснящиеся в голове образы и смутные ощущения какому-нибудь талантливому рисовальщику. Если он окажется и впрямь способным, то вышедшие из под его руки рисунки станут портретом Госпожи Осени.
И еще: Гиду было крайне неприятно осознавать, что те чувства, которые он собирался разжечь в Старейшей, пробудились в нем самом. Это не приятное открытие посетило его вскоре после начала второй фазы визита. Он раз, за разом прогонял самодиагностику, пользуясь разными способами. Ответ был одним и тем же. Провал, полный и безоговорочный.
Говорят, что задолго до Войны, когда два народа ещё жили рядом в мире, такое случалось. Тогда Праотцы только пробудились и начинали выходить на свет, обретая самосознание и понимание своей силы. Они стояли на пороге глядя на неведомую дорогу, берущую начало у самых их ног. В те времена Пустотники тоже только-только оформлялись в новую расу и были малочисленными. Тогда еще никто не знал, что старое человечество уходит и ему на смену придут два новых, которые уже здесь. Память Старейшей должна хранить воспоминания о таких событиях и временах. Может попробовать использовать против неё это? Потом Гиду будет плохо, разумеется. Он будет мучиться и чувствовать себя предателем, но это будет потом, а сейчас задание будет выполнено и Координатор будет доволен. Родной мир и вся раса будет в безопасности. А сам Гид будет печально бродить по лесам и всё-таки закажет картину, которая уже сложилась в его голове целиком, вплоть до трещин на раме.
Пребывая в печальных размышлениях и не в силах чувствуя, как уходит оставшееся до отлета время, Гид решился на прямой вопрос:
- Зачем вы прилетели, Старейшая? – Вот теперь можно было смеяться. Координатор хотел, чтобы проговорилась гостья. Теперь проговаривается тот, кто должен был провоцировать ответы и запоминать их дословно. Нельзя было показывать, что гостью узнали. Тем не менее, Гид продолжал, словно не проговорился, а так задумал изначально. – Я так и не смог постичь цели вашего визита. Вы ничего не делаете, только гуляете. Вы встретились с парой людей из числа мыслителей. Вы обсуждали с ними темы весьма отвлечённые, даже в теории не способные принести никакой ощутимой пользы...
- Ощутимой, как точно подмечено, Соглядатай. – Как и ожидалось, тон сух и задумчив. В нем не было отстраненности, как в первые дни после прилёта. Только размышляющая, воплощенная в слова усталость. Всё-таки не так уж и был не прав Гид, когда предположил, вернее, прочувствовал за этим чёрным мундиром сердце сотканное из опавших листьев. – Такой пользы, которую можно попробовать на вкус и потрогать руками. Ты правильно всё понял, такой цели я не преследую. Я действительно просто гуляю. В моем прибытии нет ничего, что было бы интересно вам, или же вашему координатору, не говоря обо всём народе.
- Тогда зачем же…
- Знаешь, какой урок мы вынесли из пекла прошлой войны?
Гид привычно напрягся, не смея надяться, что поставленная Координатором задача рывком приблизилась. Он нашел в себе силы отрицательно покачать головой.
- Урок заключался в том, что нам здесь не место. Не конкретно тут, на нашей прародине и не на других планетах, открытых и освоенных задолго до появления ваших первых Прародителей. Не место в этой вселенной. Мы, те кого вы знали и знаете, наши предшественники и другие, которых уже нет с нами по многим причинам, из которых Война не самая главная, давным – давно приняли одно важное решение. Приняли и начали воплощать в жизнь. Мы ошиблись, предполагая, что не ничего не нарушаем, когда взялись за изменение самих себя. Мы нарушили какой-то важный запрет и дорого за это заплатили.
-Запрет?! Какой запрет и чей? – вскричал Гид, с огорчением понимая, что разговор уходит куда-то не туда.
- В своей гордыни мы предполагали, что являемся полноправными хозяевами не только своей судьбы. Мы легко меняли судьбы ещё не пришедших на свет поколений. Ты спрашиваешь, чей запрет? Ты знаешь правильный ответ. Ваши прародители стали просыпаться строго тогда, когда вернулась моя экспедиция из сектора Тигрис, где мы обследовали остатки лабораторного комплекса. Мы обнаружили, что люди, пораженные непонятной и, явно искусственной болезнью, живы. Живы и прекрасно себя чувствуют, проявляя ранее неведомые свойства своих тел и способности, выходящие за рамки привычных. Мы были полны надежд на воплощение полученного опыта в более широком масштабе. Примерно в это же самое время ваши прародители стали отделятся в новую ветвь человечества. Ты чувствуешь мою логику, Соглядатай? Мы решили направить человечество по иному пути, или просто отделиться от него, а вы сделали то же самое. Сделали, не имея представления о том, что именно вы творите. Сделали, помимо своей собственной воли. В тот самый момент, с точностью до пары лет, когда мы задумали вывести человеческую расу на более высокий уровень бытия. В момент Осознания Нового Пути и получения средств, чтобы пройти его. А теперь вопрос - кто вам помог, кто вас направил и каким образом был выбран момент для зарождения вашего вида?
Гид потрясённо молчал. Он вспомнил всплеск из глубин истинной памяти предков. Вспомнил какой-то буфет в космопорту и поедающего объедки своего первого предка. Гид понял, что это был священный миг пробуждения. Он был готов повалиться на колени перед Старейшей осознано, поклониться ей за открытые на те давние события глаза. За одно это откровение весь его народ скажет «спасибо» и Координатор ничего не сможет поделать, даже если захочет. Слишком долго времени философы пытались привести в систему осколки Истинной памяти, пытались понять, что послужило причиной фиксации самых разрозненных картин. Гадали и предполагали, а почему это нет более ранних воспоминаний. Спорили, а как такое могло произойти, что их народ выдвинулся из числа Предшественников. Теперь ответ есть. Старейшая ответила на невысказанный вопрос, мучивший расу альтеров многие века.
_________________
Много говорить и многое сказать - не одно и тоже.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
владимир Горячий кабальеро

Летящий по Пути


Откуда: Москва


СообщениеДобавлено: 7 Май 2009 03:51    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

- Возможно, всё дело в балансе. Когда мы решили, что возможно по своей воле менять собственную природу, наша истинная природа нанесла ответный удар. Или же, таков был изначальный Замысел: мы меняемся и становимся не такими как прежде, а нам приходит новая смена, как знать. – Старейшая продолжала, не обращая внимание на замешательство Гида. Да и как заметить, если глаза закрыты, а мысли сосредоточились на давно прошедшем. Голос изменился, она теперь говорила с придыханием в конце каждой фразы, словно пыталась с воздухом их легких изгнать из себя память. – Знаешь, наши аналитики, даже на базе послевоенных данных выводили неизбежность вашего поражения. Смешно, правда? Проанализировав все наши и ваши действия в ходе Войны, стратегию и тактику, используемое оружие и задействованные ресурсы, приходили к выводу, что вероятность нашей победы была не ниже чем 5:2, а то и 3:1. Часть прогнозов давали нам ещё большее преимущество. Но мы проиграли. Всё выше перечисленное заставило нас посмотреть на многие давно известные вещи иным взглядом и отказаться от продолжения борьбы. Ты спрашивал о цели моего визита. Так вот, чем тебе не по нраву желание попрощаться?
- С кем? Я не понимаю…
- Единственное, что мне надо, это послушать шорох листьев под ногами, посмотреть, как становятся с каждым днём прозрачней леса, послушать лёгкие шаги дождя по палой листве. – Старейшая не слышала Гида. Вот она, страшная тайна её прилета, не дающая спать Координатору и многим ответственным лицам из Обороны. – Мне хотелось вдохнуть нежный бархат воздуха, наполненный увяданием, надеждами и отрешенными мечтами. Мне ничего от вас не надо. Мы уходим, уходим навсегда. Твой начальник сообщал тебе, что с некоторых пор возникла значительная активность моих братьев и сестёр. Это просто потому, что мы открыли новые горизонты и новые берега с новыми землями за ними. Там будет место только для нас. Это не смерть, но и не жизнь, в привычном смысле слова. Это будет тёмный сон, полный неспешных мыслей и фантазий, не отличимых от реальности и событий, маскирующихся под порождения сна. Знаешь, как бывает, когда спишь и понимаешь это. Это будет похоже на сумрачную, но притягательную книгу, бесконечное число страниц которой нужно обязательно внимательно прочесть. Там будет все иначе… Мы уходим из этого мира. Мы больше не будем вам мешать, хотя бы самим фактом своего существования. Можешь передать своему Координатору, что нет больше нужды в искусственном воспроизводстве памяти поколений. Вы можете её записать, или сохранить любым иным материальным образом. Вы сможете освободить свои разумы и души для постижения чего-то нового. Потому что мы больше не угроза вам. Ни мы, ни наши корабли, ни прочее наследие, которое не попадет в поле вашего зрения.
Мы уходим. Именно поэтому в последнее время так много наших кораблей появляется в вашем пространстве. Мы просто забираем с собой воспоминания. Самые дорогие, о том, чего каждому не хватало более всего в последнюю тысячу лет. В месте нашего нового обитания всё прекрасно, но Там нет осени, Гид. Мне хотелось пройти по местам, где прошла первая, меньшая часть моей жизни. Где я была человеком в полном смысле слова. Хотелось прикоснуться к старым камням и кирпичам, почувствовать шершавую твёрдость асфальта, погулять под деревьями… Я дико тосковала по тому, что окружает нас прямо сейчас. Если б ты знал, как мне не хватало на наших уютных палубах этого шороха прихваченной первыми заморозками травы, как я тосковала по хрустящему инею под нашими ногами. Как хотелось вглядеться в эту ни с чем несравнимую прозрачную даль…
И уж конечно, я не собиралась оставлять вам моего старого друга. Он был со мной больше времени, чем вы, пришедшие на смену, существуете. Да, мохнатая башка? – Старейшая зарылась лицом в тёплый мех.
Даже в тренированной памяти Гида всё произошедшее дальше слилось в сплошную серую пелену. В этой пелене скрывались и вязли его слова, чувства и мысли. Слова сказанные в ответ Старейшей и налетевший с ветром рой первых снежинок, тоже принадлежали той серой пелене. Конечно, Гид смог бы впоследствии восстановить свою память, но не хотел. Очнулся он на всё том же космодроме.
Сыпал легкий снежок. Ветер репетировал будущие метели, гоняя пыльный снег и маскируя им трещины и выбоины. Всё кончено. Мысли Гида приобрели беспощадную, белоснежную и пронзительную ясность. Она уходит навсегда, как и обещала. Её слова о возможной встрече его отдаленных потомков с ней были только утешениями.
- Ну вот и всё, - сказала Старейшая. Она стояла напротив, положив руки ему на плечи. На лице одновременно грустная и радостная улыбка. Скорее она и впрямь была полна радостью, только не относящейся к Гиду. Диссонанс вносили глаза, тщетно прячущиеся в веселых морщинках. Усталые, очень усталые глаза, которые хотели только одного – покоя.
- Пожалуйста, назови мне хоть своё имя, - попросил Гид. – Я хотел бы знать о тебе хотя бы это.
-Прости, Соглядатай. Прости, но не могу дать даже этого. Нет у меня ни имени, ни места, ни времени. Мои следы засыпает снег. Память обо мне замывает дождями. Мысли холодным пухом уносятся из головы под напором ветра. Ни времени мне, ни места, ни имени. Впрочем, кое-что я тебе всё-таки дам. – Произнесла она, помолчав немного. – Одна цель у меня всё-таки была. Уничтожение следов нашего пребывания и здесь, и на других мирах. Я могу отойти от этого правила. Я предоставлю тебе выбор. Скажи, ты хочешь сохранить объект, называемый вами Кривой Иглой, или нет. Повторяю, как скажешь ты, так и будет. Хочешь, она останется стоять и будет находится тут до тех пор, когда Солнце не станет Новой и не испепелит Землю. Более того, я дам тебе доступ в неё. Только ты и твои потомки, из всего твоего вида, смогут беспрепятственно входить и выходить из неё.
У Гида не укладывалось в голове то, что он слышал только что. Но, лестное предложение было бессмысленным. Как можно сравнивать чёрное стекло с её лицом, наполняемым очарованием близкой и не минуемой разлуки?
Старейшая же, не правильно истолковав его молчание, поспешила добавить:
- Не бойся, наш маяк разрушится без твоей помощи и таких разрушений, которые спровоцировали вы на Далёком Мысе. Игла просто рассыплется на невесомые хлопья. Спустя совсем немного времени тут не останется и следа от сооружения, которое так сильно кололо вам глаза.
- Пусть будет. – Решился Гид. – Понимаешь, с вашим уходом из нашей жизни уйдет сказка. Особенно если твоему совету последуют и уберут всякое воспоминание о Войне и вашем народе из нашей родовой памяти, оставив только естественные, которых не так уж и много. Кривая Игла останется тут навсегда, так будет правильно. Пусть останется живым напоминанием, что сказания и легенды правда. Я буду вспоминать тебя, глядя на неё.
- Не стоит травить себе душу. Хотя кто я, чтобы мешать тебе. Это был подарок на память, а теперь я ухожу. Прощай.
Ни поцелуя, никакого ласкового шепота. Только снимая руки с плеч Гида, она невзначай провела тыльной стороной ладони по виску, по щеке и частично по шее. За повторение этой мимолетной ласки Гид отдал бы всё. Если б она попросила, то он бы предал и население этой планеты, и весь вид целиком.
Она уходила точно такой-же странно- танцующей походкой, с которой приближалась тогда, в конце лета, когда вышла из корабля. Точно также как и раньше мигнула водяная линза, образуя люк и трап. На этот раз Гид не прибегал к короткому воспоминанию, а наблюдал весь процесс сразу. Сенбернар поддался – таки своей собачьей природе и радостно скакал вокруг хозяйки. Только не лаял. Вся его собачья сущность просто кричала о невыносимом восторге.
- Вот и все, - Сказал Гид про себя, когда поверхность корабля вновь стала гладкой.
Корабль отрывался от земли медленно, плавно и совершенно бесшумно. Раздавался только треск камней, освобождающихся от многотонной массы. Корабль медленно и величественно поднимался вверх. На какой-то момент, сторона обращенная к Гиду, покрылась голубыми и фиолетовыми письменами, точно такими же, какие струились по Игле в ту первую ночь. Только на этот раз они были понятными. Это было не выразимо не только словами, но и мыслями. Откуда-то пришло осознание, что корабль прощается с Гидом персонально. Что не Старейшая является инициатором прощального послания, а это сам корабль отнесся с огромным джентльменским уважением и пониманием к тому, кто тоже любит его бессменную хозяйку. И засвидельствовал своё почтение остающемуся на земле.
Корабль медленно и величественно удалялся, преврящаясь в чёрную кляксу. Низкие облака расступались пред ним. Он плыл в колодце, наполненном чистым и по-особенному глубоким небом уходящего зимнего дня. Гид видел, как корабль развернулся носом вперед и увеличил скорость. Он исчезал все быстрее, пока вокруг крохотной точки не блеснул неуместно жизнерадостный, какой-то по-летнему солнечный, отсвет запустившихся маршевых двигателей. Всплеск, похожий на солнечный блик, отразившийся от стекла закрываемого любимой окна. Солнечный зайчик, подмигнувший на прощание.
Гиду казалось, что со смотровой площадки, закрытой многогранной линзой чёрного стекла, наделенного способностью становится прозрачным, он сможет разглядеть удаляющийся последний корабль. Он бросился к Кривой Игле.

- Ты можешь остаться, - сказала Старейшая своему кораблю. Она лежала- стояла, смотря с какой стороны наблюдать. Облепленная контакт – гелем, прямо в одежде, которая, равно как и её тело, в настоящий момент представляла собой одно целое с кораблем. Впрочем, это было не важно. Сама процедура отработана так, что ни сама Старейшая, ни её корабль не замечали разницы – быть в симбиозе или нет. Они всегда были рядом уже мно-о-огие годы. Как ни считай.
- Мог бы, – спокойно ответил корабль. – Вот только зачем? Я отвечу тебе точно также, как ответил Вам наш Первый и, как ответил я сам здешнему Координатору, пару дней назад. Он явился ко мне на поле с десятком Мастеров Мысли, намереваясь вынудить меня отвечать, а лучше подчинить своей воле. Мой ответ был и остается таковым:
- Мы были бесформенной слизистой плесенью - Вы сотворили для нас форму.
- Мы были бессмысленными – Вы дали нам цель.
- Мы были не разумными – Вы научили нас мыслить
- Мы были безголосыми – Вы дали нам слова.
Знаешь, покровительница, есть долги, которые нельзя выплатить полностью. Единственная цель, оправдывающая наше существование – служение Вам. Я не оставлю тебя. Мы не покинем Вас. Таково наше слово.
- Спасибо, старый друг. Я уверенна, что Там найдется место и Вам. Мы проделаем наш последний путь вместе. – Эх, видел бы Гид эту улыбку под слоем контакт-геля. Его сердечная рана стала бы вдвое глубже от осознания того, что ему так никто и никогда не улыбнётся.
Земля стремительно удалялась, чтобы затеряться среди множества точно таких же искристых пылинок. Корабль набирал ход. Чёрные обводы живого корпуса не ломились через пространство, как это делали ранние предшественники. Корабль не заставлял покоряться себе законы физики. Он скользил, словно рыба глубоко в море. Он парил, ловя бортами солнечный ветер. Крался привычные графики и цифры, которые давным-давно никто не воспринимал иначе, как общё. Просто одно из многих знакомых лиц верного корабля. И это лицо приветливо подмигивало: - «До перехода осталось тринадцать… двенадцать…одиннадцать…». Ничего не поделаешь – традиция. Старейшая не чувствовала окружавшего её геля. Это она летела к точке перехода, это она парила невиданной птицей, подставляя трепещущие перья пронзительным попутным ветрам. И ещё совсем некстати вспомнилось, как недавно, когда сделала впервые шаги к кораблю, она впервые прочувствовала, что она и в самом деле одна из Старейших. Она была старше раскрошившегося камня, по которому ступала. Бедный Гид, не наказали бы его слишком сильно, хотя стоило бы. Благодаря нему дважды нарушен принцип не оставлять ничего позади себя. И Игла осталась и память на многие века… Впрочем, это лишь единственное исключение. «Секунд до перехода осталось три…два…одна…».
Бессменный пилот и покровительница смотрела только вперед. Она могла бы обернуться, достаточно было только подумать. Могла бы настроить сенсоры на место своего старта, в надежде разглядеть одинокую плачущую фигурку, стоящую на краю площадки маяка, известного местным жителям как Кривая Игла. По камням древнего поля гулял холодный ветер, но не он выдавливал слезы из глаз Гида, который, наконец-то вспомнил, что связывало его далекого предка с той, кого он теперь проводил навсегда. Начало и конец встретились в конце лета и расстались с первым снегом. Он позже придумает подходящую символику, а сейчас еще немного посмотрит в потемневшее небо.
_________________
Много говорить и многое сказать - не одно и тоже.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
Lana Tuully Прекрасная леди

То ли маг, то ли алхимик...


Откуда: Поволжье


СообщениеДобавлено: 7 Май 2009 08:20    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

и всё?
очень даже интригующе, красиво. Молодец!
_________________
http://www.diary.ru/~tuully/
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
Hanaell Прекрасная леди

Курносая ведьмочка, нашедшая путь...


Откуда: Местные мы.... Добрые админы в форуме приютили...

Родители: ollgga и Алекс Воронцов
Дети: Ники, Талириэль, Кошко-ромашка

СообщениеДобавлено: 7 Май 2009 17:39    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

Очень и очень!
_________________
Я - старая гусеница, больная склерозом. Потому никак не могу вспомнить от танка или от трактора....

Оптимист - это пессимист на антидепрессантах

"... И кофе всем оставшимся в живых..."
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение
владимир Горячий кабальеро

Летящий по Пути


Откуда: Москва


СообщениеДобавлено: 8 Май 2009 03:08    Заголовок сообщения:
Ответить с цитатой

Спасибо, спасибо вам.
Lana Tuully - Не скажу все или нет, во избежании сглаза. Если и впрямь хочется еще - то подумаю. ( долгий взгляд упершийся в клавиатуру)
Hanaell надо же, можно подумать что слов нет (легкий смешок)
_________________
Много говорить и многое сказать - не одно и тоже.
Вернуться к началу
Посмотреть профиль Отправить личное сообщение Отправить e-mail
Показать сообщения:   
Начать новую тему   Ответить на тему    Список форумов Мир Дельта — Форум полуофициального сайта Оксаны Панкеевой -> Проза: Ваша точка зрения Часовой пояс: GMT + 4
Страница 1 из 1

 
Перейти:  
Вы не можете начинать темы
Вы не можете отвечать на сообщения
Вы не можете редактировать свои сообщения
Вы не можете удалять свои сообщения
Вы не можете голосовать в опросах
Оксана Панкеева рекомендует прочитать:

Цикл завершается последним томом:

Оксана Панкеева, 12-я книга «Распутья. Добрые соседи».